Страсть и надежда

— Это что, мазохизм по отношению к себе? Или садизм по отношению ко мне?

— Просто я не мог пережить этого, мне нужно было объясниться с тобой…

— Максим, я не могу больше… Мне очень больно. Мне ужасно больно. Я хочу тебе верить. Но как? Как тебе можно поверить. Ты все время оправдываешься. Сначала эта история с кладбищем, в которой ты не виноват…

Потом — история с похищением, о котором ты тоже ничего не знал… Теперь попытка убить моего жениха… И опять… опять ты ни при чем…

Максим промолчал.

— Тебе не кажется, что слишком много совпадений? То машина Антона, как рояль в кустах. А теперь еще ружье в кустах!.. Понимаешь, Максим, в чистой любви так много "в кустах" не бывает.

Мысли совсем смешались в Максимовой голове. Они сталкивались одна с другой, вытекали одна из другой, съедали одна другую…

— Кармелита, ты говоришь о случайных совпадениях… А тебе не кажется, что меня просто хотят оболгать, подставить?!

— Ха-ха. Кому это нужно?

— Ну, цыганам, например… Вашим, слободским, зубчановским, или таборным!

— Зачем?!

— А я тебе сейчас объясню, зачем, — наконец-то в голове чуток прояснилось. — Для того чтобы ты — такая замечательная и очаровательная девочка, дочь цыганского барона — не сбежала с гаджо! Только во второй раз успешно. У вас же это позор, да?

— Я жалею, что пришла к тебе. Ты хочешь поссорить меня с моими.

— "С моими"? А я для тебя уже чужой?!

— Да, чужой! — громко отчетливо сказала Кармелита и постучала в дверь камеры.

* * *

Люди, люди, что вы знаете о лошадях? Вас хватает только на то, чтобы вставлять им в пасть ужасные, болезненные железки. Или чтобы хлестать плеткой, втыкать шпоры в бок. На скачках, глядя, как их лупцуют легкие весом, но тяжелые на руку жокеи, разве вы их жалеете? Нет, только свои деньги, с дрожью в пальцах поставленные на фаворита. Разве ужаснула кого-нибудь из вас небрежная фраза из книжки: "Он добрался до Дижона, загнав двух-трех лошадей"? И как вы не подавитесь лошадиной колбасой, твердой, как ваши сердца?..

Торнадо страдал без Миро. Нет, его, конечно, кормили, поили, но от дерева не отвязывали. И тогда Торнадо решил перегрызть привязь. Только сделать это нужно было так, чтобы никто не заметил и не поменял ее на новую, более прочную. Торнадо быстро нашел нужно место, где кожа привязи перекрутилась и была, как говорят люди, "пожеванной". Вот тут никто не заметит следов его зубов.

Тут конь, конечно, был слишком осторожным. Потому что в таборе не было никого, кто мог бы сравниться во внимательности с конюхом Сашкой.

Наконец привязь была перегрызена, и Торнадо уже ничего не держало, но он не стал торопиться. Привлечешь внимание — еще, того гляди, бросятся в погоню (а железные лошади у нынешних цыган очень быстрые). Торнадо, медленно перебирая ногами, начал уходить вглубь леса. И лишь когда понял, что его никто не видит, пустился вскачь.

По лесу бежал вольно, радостно. У асфальтированных человечьих дорог тормозил, смотрел, не едет ли какая железка? Когда оказался на окраине Управска, ненадолго задумался, куда бежать? Нутряной, животный инстинкт тут же подсказал — вон туда к большому кирпичному белому зданию, вокруг которого деловито снуют люди в белых халатах. Там твой друг! Там!

* * *

Миро очнулся. Он плохо помнил, что с ним произошло. Осталось только ощущение близкого счастья: он рядом с Кармелитой. Теперь уже навсегда! А потом всплыла и надолго задержалась обжигающая боль в груди.

В него стреляли! Но кто?

Да какая разница кто? Главное — где Кармелита, не попали ли в нее???

И тут накатило самое страшное воспоминание — чувство страха за любимого человека. Ведь и тогда в саду, принимая эту боль, он широко раскинул руки, закрывая от неизвестного убийцы свою невесту.

Где Кармелита?

Нужно позвать врачей, медсестер, нужно выйти к ним, они скажут.

И тут же посмеялся над своей наивностью — врачи никогда не говорят правду больным. У них это называется — беречь больного. Скажут: "Да что вы, не волнуйтесь с ней все в порядке. Пока вы были без сознания, сто раз прибегала. А теперь уехала куда-то".

Где же Кармелита???

Эх, твою мать! Сейчас бы вскочить на Торнадо и умчаться к Кармелите узнать, что с ней. Увидеть ее, обнять…

Торнадо, мой Торнадо, где ты сейчас травку пощипываешь?

И тут Миро показалось, что он услышал знакомое ржанье.

Не может быть, наверно, послышалось.

Но ржанье стало громче. Его уже ни с кем не спутаешь — это Торнадо! Миро встал с кровати. Встать было тяжело — но ведь он мужчина, должен терпеть.

Подошел к окну. Да, верный хвостатый друг был здесь, сразу за невысоким забором, окружавшим больницу.

Миро вернулся к кровати. На тумбочке у изголовья лежал блокнотик и ручка. Четким детским почерком Миро вывел: "Спасибо".

Коротко получилось, неуважительно. Отписка какая-то. Люди ему все-таки жизнь спасли.

"…большое", — дописал Миро. Потом перечитал все сначала. "Спасибо большое". Тоже как-то неправильно получается. Смотря с какой интонацией читать — еще, чего доброго, можно принять за издевательство.

Надо как-то объяснить свой побег. Ну, не скажешь ведь, что поехал Кармелиту искать!