Страсть и надежда

— Чего притащился? Кто тебя звал? — сходу выпалила Света. — Мало того, что Максима подставил, так еще и с моим папашей в сговор вступил.

Антон, напротив, был совершенно спокоен.

— Что? Какой сговор, Светка? О чем ты?

— А ты, как будто, не знаешь, что мой папаша сегодня сюда приходил…

— Ну говорил он, что собирается к тебе, так я здесь при чем? Какой сговор?

— Ну конечно. Ты ничего не знаешь. Все равно, ты гад! Так подставить Максима и Кармелиту. А?

— Значит, ты считаешь, что я их подставил. Да? Светик, а теперь включи свои уникальные аналитические способности и подумай, почему я это сделал? Не догадываешься?

— Нет. Не догадываюсь.

— Вот то-то и оно. Я же о тебе беспокоился. Тебя спасал.

— Да что ты говоришь?!

— Не веришь?

— Нет. Не верю.

Антон медленно прошелся по комнате. Очень ему понравилась эта мысль Форса насчет героического. спасения Светы при срыве побега. Вот только как бы это изложить поярче да поубедительней.

Главное — волну поймать, вдохновение.

—;Хорощо" Светочка. А теперь представь, что было бы, если бу Кармелиты и Максима все получилось. Что тогда?

— Что, что? — Света чуть замешкалась. История Максима и Кармелиты представлялась ей как-то очень красиво, романтично. — Ну они бы были вместе.

Обвенчались. Кармелита в свадебном платье…

Антон усмехнулся и сказал, совсем по-форсовски:

— Света, Света, ты как ребенок. Только о них думаешь, а про себя забываешь.

— А при чем здесь я?

Антон встал посреди комнаты и по-прокурорски взмахнул рукой:

— А при том! Получись у них побег, цыгане бы в первую очередь стали бы мстить кому?

Света не знала, что ответить.

— Кому?

— Сообщникам! Теперь поняла? Света задумалась.

— Хорошо. Ты близкая подруга Кармелиты. И к кому бы они пришли в первую очередь? К тебе. А бежать твои большие друзья должны были на чем? На твоей машине. Она бы везде засветилась. Ведь так?

Девушка опять промолчала.

— Так! И даже если бы им удалось скрыться, кто бы оказался крайним?

Точнее — крайней. Кто, как ты думаешь?..

Молчание.

— Не веришь? Тогда я пойду, — Антон пошел к выходу.

— Останься… — остановила его Света "Все — победа!" — сказал себе Антон.

Но Света не собиралась сдаваться на милость победителя так быстро.

— Останься! И скажи. Если я правильно все поняла, ты это проделал ради меня?

— Да, — решительно и возвышенно ответил Антон.

— Похитил Кармелиту ради меня?

— Да, — почувствовав подвох, он ответил уже не так твердо.

— Пожертвовал дружбой с Максимом ради меня?

— Нуда.

— Не побоялся гнева Баро ради меня?

Антон совсем растерялся — его недавний победный героизм таял без следа.

— Свет, я не понимаю, к чему ты клонишь?

— Все ради меня! Неужели я смогла внушить тебе такое большое, светлое чувство? Ах-ах-ах! Сердце замирает от радости!

— Слушай, Свет, ты что, издеваешься надо мной?

— Это ты издеваешься надо мной. Я вижу тебя насквозь! Ты все это проделал только ради того, чтобы угодить моему папаше! У вас там явно какой-то сговор…

— Я же сказал, что твой отец тут не при чем.

— А зачем же ты ходил жаловаться к нему?

— Да я не ходил жаловаться. Я переживал из-за нашей ссоры, и он меня понял… Ну почему ты мне не веришь?

— Потому что я еще не встречала людей, которым так же трудно верить, как тебе… — мысленно она еще произнесла "…и которым мне так хочется верить, как тебе", но вслух этого не произнесла, не стала баловать Антона. — Неужели ты думаешь, я забыла, как тогда, в "Волге", на моем дне рождения, ты из кожи вон лез, чтоб заслужить внимание Кармелиты? Заметь, Кармелиты, не мое! На меня ты даже не глянул. А ведь ее ты совсем не знал, со мной же, хоть шапочно, но был знаком.

В жизни Антона за последнее время произошло столько всего разного, что он даже не сразу понял о чем, говорит Света. А когда понял и вспомнил, рассмеялся, совершенно искренне. Что в данной ситуации было очень вовремя.

— Света, но это уже просто смешно! Кармелита пела на сцене, ты тихо сидела за столом. Ну конечно, она была более заметна.

— Вот-вот. Я об этом и говорю. Все обращают внимание на нее, а я на ее фоне — серая мышка.

Ну вот опять началось.

— Ты прекрасно знаешь, — привычно сказал Антон. — Что ты не серая мышка.

— Ах да, конечно, я красавица.

— Да, ты красавица! Кроме того, что ты красавица, ты еще талантливый человек.

— Вот как? Внимание! Это что-то новенькое! Значит, тебе нравятся мои картины?

— Да, нравятся. И я всегда об этом говорил.

— И чем же они тебе таким понравились?

— Да всем. Свет… композиция… экспрессия… Ты талантливая художница!

— Спасибо, Антон. Спасибо за комплименты и до свидания!

— Да почему?

— Потому что мне надоело слушать твое вранье!

— Отчего же сразу вранье?

— Оттого! Ты первый, кому они нравятся.

— И уверен, что не последний. Светочка, хорошая моя, твой отец против того, чтобы ты рисовала…

— Писала! Дети рисуют! А художники пишут.

— Ну хорошо: писала. Он против, потому и тебе говорит только плохое.

Вот ты и потеряла веру в себя. Вот скажи, кто твои картины видел?

— Папа, Кармелита, преподавательница… подруги школьные, наконец… — о портрете, подаренном Максиму, Света вспоминать не стала, чтобы не сбиться на новый спор.

— Значит, никто их не видел.