Страсть и надежда

— Не ошибаюсь. Это Антон сказал, когда я у Николая Андреевича был.

— Ха — Антон. Он ведь и обмануть мог.

— Зачем?

— А чтоб тебе больнее было.

— Антон, конечно, подлец, но тут, думаю, он сказал правду.

— Знаешь? Сказать можно, что угодно…

— Ой, Палыч. Очень это на правду похоже. Отец давно требует ее замужества. И жених весь в нетерпении.

— У-у-у… Если есть жених, да еще и родители сговорились… Даже не знаю, чего уж тут можно сделать?

— Надо что-то придумать, Палыч. Я пойду туда… Я… Я… Мне же нужно, в конце концов, с Кармелитой встретиться. Как она может верить во всю эту ложь, что на меня наговорили.

— Может. В ложь, Максим, всегда проще всего вериться. Прав этот паскудник де Сад: добродетель посрамлена, зло торжествует… Эх, Кармелита, Кармелита… В таком ее нынешнем состоянии, боюсь, не станет она тебя слушать.

— Да не только в этом дело. Я все равно пойду туда. Мне надо точно знать, это ее выбор или нет. Если же это выбор ее отца — я буду за нее бороться.

— Горяч ты, парень, горяч. Если свадьба это… ну… тут уж ничего не поделаешь. Состоится она, во что бы то ни стало. Понимаешь?

— Нет, Палыч, не понимаю.

— Эх, Максим, ты, кажись, слишком уж разгорячился. Только хуже сделаешь и себе, и Кармелите.

Очень не понравились эти слова Максиму. Он молча развернулся и пошел в дальний угол котельной на свой дежурный матрас.

— Если сватов засылают, значит, дело то решенное, — как бы ни к кому не обращаясь, сказал Палыч.

Максим хотел заснуть, забыться. Но ничего не получалось. Мысли, бестолковые и безнадежные, буравили мозг. А может, поехать в табор, поговорить с Миро. И что ему сказать?..

Нет, лучше в дом к Баро! Надо остановить это сватовство, эту свадьбу.

Остановить любым способом!

Форс так часто стал разъезжать по командировкам, что Света, признаться, уже и забыла, что отец живет в одном доме с ней. На этот раз Форс пришел именно в тот момент, когда Света начала наводить порядок: протирать пыль, собирать тюбики краски, разбросанные у мольберта…

Отец вошел, сухо поздоровался. С сомнительным поощрением сказал:

— Правильно-правильно. Наводи марафет… Совсем дом запустила… — сел на диван, провел пальцем по столу, сказал с негромким возмущением. — …Особенно свою студию. Пылища в палец толщиной!

Света недовольно нахмурилась:

— Папа! Это рабочее помещение. Я здесь работаю, а не гостей принимаю.

Ну-ка вставай, ты мне мешаешь. Давай, давай.

Форс встал, прошел в центр комнаты.

— Ой ли! Только работаешь. И гостей совсем не принимаешь?.. Я, между прочим, сегодня встретил Антона, он собирался к тебе вечерком заглянуть.

— Видеть его не могу.

— Что так? По-моему, очень симпатичный парень.

— А по-моему, очень симпатичный… подлец.

— Тебе не угодишь. Что тебя в нем не устраивает?

— Да все! Все не устраивает! На него положиться нельзя. Он друга предал.

— Дура! Не говори о том, чего не понимаешь!

— Может быть, я чего-то не понимаю! Но мне этот… не нужен!

— Света, успокойся.

— Я, папа, совершенно, спокойна, — нервно сказала дочка.

— Света, пойми, я тебе добра желаю. И потом, Антон — не худший вариант.

Он единственный наследник Астахова.

— Боже мой! Да мне наплевать, чей он наследник. Главное, какой он человек.

— Какого еще принца ты ждешь? Вот он, сам в руки тебе идет, а ты недовольна!

— Я замуж не собираюсь! Ни за него, ни за кого-то другого! Понял?!

— Ну вот что, родная, не хотел об этом говорить. Да придется. Ты уже совсем большая. Восемнадцать лет — взрослый человек. Ты как, сама работать собираешься? Или замуж выходить? Или будешь жить, как ребенок — отец-то прокормит…

— Отец, я работаю! — сказала Света, показывая на картины.

— Нет, дочка, это, — широким жестом Форс обвел студию. — Это не работа.

Это то ли хобби, то ли самодеятельность! Работа — это то, за что получаешь деньги.

— О-о-о! Я так и знала, что рано или поздно ты меня попрекать деньгами начнешь.

— Доченька, глупая, я не попрекаю. Да если бы ты учиться куда пошла, я б никаких денег не пожалел. Так нет же, у тебя — творчество! Поэзия красок!.. Ты — взрослая восемнадцатилетняя женщина, а рассуждаешь как ребенок. Я боюсь за тебя, понимаешь? Если со мной что случится, что с тобой станет? Сгрызут к черту!

— Папа, — чуть удивилась и даже испугалась Света. — А что же может случиться с тобой?

— Может, — чуть стушевался Форс, поняв, что сказал лишнего. — С каждым может случиться. А ты у меня совсем оранжерейная…

— Ошибаешься, — Света, достойная дочь своего отца, жестко сжала губы. — Я могу прожить сама. И денег сама заработаю! Обойдусь без твоей помощи.

— Как же! Обойдется она! Через пару дней прибежишь: папа, дай денег..

— Да успокойся ты. Не прибегу.

— Посмотрим-посмотрим… — сказал Форс, похлопывая по внутреннему карману, где он всегда хранил бумажник.

— "Посмотрим-посмотрим", — передразнила его Света.

Получилось это как-то совсем не по-взрослому.

Света хорошо запомнила фразу насчет Антона, который собирался "вечерком заглянуть". Она мысленно репетировала встречу, представляла, что скажет, какую презрительную рожу скривит.

И вот долгожданный гость пришел…

Все отрепетированные фразы и выражения лица мигом забылись.