Читаем Страсть и надежда полностью

Страсть и надежда

— Не нужно никого уговаривать! Я не хочу становиться заложником лжи.

Правда, как вода, щелочку найдет и пробьется. Баро Зарецкий не хочет выставить себя посмешищем.

— Рамир, но я не могу смотреть, как ты мучаешься.

— Спасибо тебе, Земфира. Знаешь, единственное, что хоть как-то может оправдать мою негодную дочку, это мысль, догадка…

— Какая?!

— Знаешь, мне кажется, все это очень смахивает на провокацию, затеянную астаховским кланом. Можешь в таборе шепнуть женщинам, что это все последствия все того же спора по поводу кладбища. Может, тогда люди не так сильно будут осуждать Кармелиту. Это все, что ты для меня можешь сделать.

ВСЕ! Счастливо тебе. А я сейчас пойду к дочке.

Кармелита лежала на кровати в своей спальне, спиной к двери. И тихонько плакала. Она услышала, что вошел отец, но не повернулась к нему. Только постаралась плакать еще тише.

— Стыдно? Раньше надо было стыдиться! Теперь поздно! Ты опозорила не только себя, но и меня! — Баро говорил негромко, негрубо, но от этого становилось еще больнее.

Кармелита не отвечала.

— Как ты могла? Ведь я тебе верил… Девушка еще глубже зарылась в подушку.

— Весь табор теперь знает, что моя дочь бесстыжая!

— Но папа…

— Счастье, что твоя мать не дожила до этого дня! Нет у тебя ни чести, ни совести, ни гордости.

Рыдания под подушкой стали громче.

— Ну что ты молчишь? Нечего сказать, да!? Отец был прав?!

Баро открыл дверь, чтобы уйти. Но тут Кармелита — вся в слезах — вскочили и крепко обняла отца.

— Папа! Папочка, миленький. Да, ты прав! Пап, ты даже не представляешь, как ты прав…

— Ну ладно, ладно, хватит рыдать… Что случилось, скажи все же, что случилось…

Баро уложил Кармелиту обратно в кровать, а сам сел рядом, погладил ее плечо.

— Это будет тебе хороший урок на будущее.

— Да, папа. Это мне урок.

— Но отныне запомни: никаких гаджо, никаких подружек, никаких друзей…

Будешь делать то, что я скажу. Поняла?

Кармелита согласно кивнула головой.

— Веди себя так, как и раньше. Как будто ничего и не было. Другого выхода нету. Время все лечит.

* * *

Не веселей было и в светиной студии.

— Макс! Ну не может, никак не может быть, чтобы Кармелита выгнала тебя из дома!

— Почему не может? Может. Взашей. Позвала охранников, и они просто вышвырнули меня, — про амулет, сорванный с шеи, Макс говорить не стал, это было бы очень уж больно.

— Я не понимаю. Она так хотела быть с тобой… Она просила меня, чтобы я помогла вам бежать. И вдруг почему-то все вот так поменялось.

— И я ничего не понимаю. Она очень злилась… Сказала, что я предал ее.

Но самое главное! Ты знаешь, кто ее увез с уговоренного места?

— Кто?

— Антон!

— А при чем здесь Антон?

— Вот и я говорю, при чем здесь Антон? Но он ее увез оттуда и наговорил ей, что все это я затеял ради него…

— Это же бред какой-то!

— Вот и я говорю: "Бред!". Но ти представь, как это все выглядело со стороны. С ее стороны. И опять же — откуда он узнал о нашем побеге, об условном знаке? Он тут все время вокруг тебя вертится… Ты не могла проговориться?

— Ну вообше-то… — Света замялась.

— Что "вообще-то"?

— Понимаешь, он очень волновался, что ты опять оттеснишь его от отца. И я сказала, что ты уезжаешь.

— Что? Да как ты могла? — Максим встал, чтобы уйти.

— Стой, Макс, стой! — со слезами на глазах сказала Света. — Я, честное слово, сказала только это. Откуда он узнал обо всем остальном — не представляю. Прости меня, прости. Ты же знаешь, он иногда такой хороший. А иногда…

И Максим остановился, не стал уходить. Он прекрасно знал, каким хорошим может быть Антон. Правда, в последнее время все больше узнавал, каким тот бывает плохим.

— Ладно, Светка, не плачь. Может быть, он и меня подслушал. Я тут совершенно бдительность потерял. А с него станется. Как же теперь сделать, чтобы Кармелита вновь мне поверила.

— Надо поговорить с Антоном, — утерла глаза Света. — Пусть он возьмет свои слова обратно.

— М-да, нелегко же будет заставить его сделать это.

— Тогда я попробую прорваться к Кармелите. И сама ей все расскажу.

Кстати, и повод есть, — Света заулыбалась, лицо ее просветлело, трудно было поверить, что только что она еще плакала. — Я же должна отдать ей ее мобильник.

Но ничего не получилось. Охрана никого не пропускала к Кармелите.

— Пожалуйста, я вас очень прошу, пустите меня наверх! Мне очень нужно!

Правда! Мне очень нужно узнать, что с Кармелитой. И мобильный ее отдать ей — вот он, она его потеряла.

— Нельзя.

— Подождите. Вы… Вы меня не узнаем? Я Света — лучшая подруга Кармелиты. Меня здесь все знают! Дядя Рамир меня знает. Спросите у кого угодно!

— Я знаю, что вас знают.

— И что?

— Не велено! Никого!

— Я лучшая подруга Кармелиты. Мы десять лет сидели за одной партой! Вы слышите?!

— А вы слышите? Я уже говорил. Нельзя.

— Хорошо. Сами поднимитесь и скажите, что я здесь.

— Не велено.