Страсть

Глава 12 Узник

Париж, Франция. 1 декабря 1723 г.

Дэниел выругался.

Выброшенный вестником на тюфяк из мокрой грязной соломы, он покатился и сел, прижавшись спиной к холодной каменной стене. Что-то холодное и маслянистое капало с потолка на его лоб, но было недостаточно света, чтобы увидеть, что это.

Напротив него было «окно» – грубо прорубленное в камне открытое отверстие размером едва ли с кулак. Через него пробивался лишь тонкий луч лунного света, а вот холодного ночного воздуха проникало достаточно, чтобы понизить температуру в камере почти до нуля.

Не видя крыс, шмыгающих по камере, Дэниел чувствовал их скользкие тела, копошащиеся в заплесневелой соломе под его ногами, и острые зубы, вгрызающиеся в кожу ботинок. Он пнул ногой, и послышался писк. Потом он подобрал ноги под себя и поднялся на корточки.

– Ты опоздал.

В своей беспечности Дэниел решил, что он здесь один, поэтому подпрыгнул, услышав рядом с собой сухой и хриплый шепот. Голос почему-то казался знакомым.

Послышался скребущий звук, словно металл передвигали по камню. Дэниел напрягся, когда самая черная часть тени отделилась от темноты и наклонилась вперед. Фигура передвинулась в бледно-серый свет под окном, где наконец можно было с трудом рассмотреть черты лица сокамерника.

Его собственного лица.

Он забыл об этой камере, забыл об этом наказании. Так вот где он очутился.

В каком-то смысле прошлый «я» Дэниела выглядел точно так же, как и он сам: те же нос и рот, то же расстояние между теми же серыми глазами. Его волосы были нечесанными и засаленными, но того же бледно-золотого оттенка. И все же узник Дэниел казался совершенно другим. Его лицо было ужасно худым и бледным, лоб покрыт грязью, тело казалось слишком истощенным, а кожа была покрыта каплями пота.

Вот что ее отсутствие делало с ним. Да, на нем была цепь узника с шаром-гирей, но настоящим тюремщиком была его собственная вина.

Он теперь все вспомнил – в том числе и посещение своего будущего «я», и раздражающий, горький разговор. Париж. Бастилия, куда его и заточил герцог Бурбон после того, как Лис исчезла из дворца. За свое долгое существование Дэниел бывал и в других тюрьмах, с более жестокими условиями и худшей едой, но именно беспощадность его собственных сожалений в тот год в Бастилии была одним из самых сложных пройденных им испытаний.

Частью этого испытания была несправедливость его обвинения в убийстве.

Но…

То, что Дэниел здесь, запертый в Бастилии, означало, что Лис мертва. Так что Люс уже была здесь… и ушла.

Его прошлый «я» был прав. Он опоздал.

– Подожди, – сказал он узнику в темноте, подбираясь ближе, но не так близко, чтобы появился риск коснуться друг друга. – Как ты узнал, для чего я вернулся?

Скрежет перетаскиваемого по полу шара говорил о том, что его прошлый «я» облокотился о стену.

– Ты не единственный, кто приходил сюда в поисках ее.

Крылья Дэниела горели, посылая жар вниз по лопаткам.

– Кэм?

– Нет, не Кэм, – ответил его прошлый «я», – а двое детишек.

– Шелби? – теперь Дэниел ударил кулаком по каменному полу. – И другой… Майлз. Ты серьезно? Эти нефилимы? Они были здесь?

– Где-то месяц назад, – он показал на стену с криво нацарапанными отметками были позади себя. – Я пытался вести счет дням, но сам знаешь, каково это. Время течет странным образом. Ускользает от тебя.

– Я помню, – Дэниел вздрогнул. – Так эти нефилимы… Ты говорил с ними? – Он покопался в памяти и вспомнил слабые образы его заключения, образы мальчика и девочки. Он всегда считал их призраками печали, просто еще двумя галлюцинациями, окружавшими его с тех пор, как она ушла и он остался один.

– Немного, – голос узника казался уставшим и далеким, – они особо не интересовались мной.

– Хорошо.

– Как только они узнали, что она мертва, поспешили отправиться дальше, – его серые глаза были пугающе проницательными. – Это мы с тобой можем понять.

– Куда они пошли?

– Не знаю, – улыбка узника была слишком широкой для его худого лица. – Думаю, они и сами не знали. Ты бы видел, как долго они открывали вестник. Были похожи на пару полных идиотов.

Дэниелу показалось, что он сейчас рассмеется.

– Не смешно, – сказал его прошлый «я». – Она им дорога.

Но у Дэниела не было нежных чувств к нефилимам.

– Они угроза для нас всех. Они могут принести такое разрушение… – он закрыл глаза. – Они понятия не имеют, что делают.

– Почему ты не можешь догнать ее, Дэниел? – сухо спросил его прошлый «я». – Мы виделись раньше на протяжении тысячелетия – помню, ты гнался за ней. Но так и не поймал.

– Я… я не знаю, – слова застряли в горле Дэниела, а за ними слышалось сдерживаемое рыдание. Весь дрожа, он подавил его. – Я не могу добраться до нее. Почему-то я вечно прибываю на мгновение позже, словно кто-то или что-то работает за кулисами, чтобы удержать меня дальше от нее.

– Твои вестники всегда отведут тебя туда, где тебе нужно быть.

– Мне нужно быть с ней.

– Может, они знают лучше, что тебе надо, чем ты сам.

– Что?