Страсть

– Правильно, – сказал Билл. – У нее не было другого выбора, кроме как влюбиться в него. Но здесь интереснее Дэниел. Видишь, ему не нужно было учить ее делать парус или завоевывать доверие ее отца, добывая столько рыбы для вяления, сколько можно выловить за сезон. Или вот как тут, посмотри, – Билл указал на двух влюбленных на пляже, – соглашаться покрыть все тело татуировкой согласно местному обычаю. Хватило бы и того, чтобы Дэниел просто пришел. Лулу бы все равно его любила.

– Он это делает, потому что… – думала Люс вслух. – Потому что хочет заслужить ее любовь. Потому что иначе он будто пользуется их проклятием. Потому что к какому бы циклу они ни были привязаны, его любовь к ней… настоящая.

Так почему же Люс не была полностью убеждена в этом?

На берегу Дэниел сел. Он взял Лулу за плечи и стал нежно ее целовать. Его грудь кровоточила после нанесения татуировки, но никто из них, казалось, не замечал этого. Их губы едва разделялись, а глаза смотрели лишь друг на друга.

– Я хочу сейчас же уйти, – внезапно сказала Люс Биллу.

– Правда? – Билл моргнул, вставая на ветке, словно она вспугнула его.

– Да, правда. Я получила то, зачем сюда пришла, и готова двигаться дальше. Прямо сейчас. – Она тоже попробовала встать, но ветка качнулась под ее весом.

– Хм, ладно. – Билл взял ее за руку, чтобы она обрела равновесие. – Куда?

– Не знаю, но давай поспешим. – Солнце садилось в небе позади них, удлиняя тени возлюбленных на песке. – Пожалуйста. Я хочу сохранить хорошее воспоминание. Не хочу видеть, как она умрет.

Билл нахмурился в замешательстве, но ничего не сказал.

Люс больше не могла ждать. Она закрыла глаза и мысленно вызвала вестник. Когда она снова открыла глаза, то заметила дрожь в тени ближайшего дерева маракуйи, покрытого плодами. Она сосредоточилась, призывая изо всех сил, пока вестник не начал дрожать.

– Ну же, – сказала она, сжав зубы.

Наконец вестник освободился, отрываясь от дерева и двигаясь прямо к ней.

– Аккуратнее, – сказал Билл, паря над веткой, – отчаяние и путешествие по вестникам плохо совместимы. Как соленые огурцы и шоколад.

Люс уставилась на него.

– Я имею в виду – не отчаивайся настолько, чтобы потерять из виду то, что тебе нужно.

– Я хочу выбраться отсюда, – сказала Люс, но как ни старалась, не могла заставить тень принять стабильную форму. Она не смотрела на влюбленных на берегу, но тем не менее ощущала тьму, собирающуюся в небе над пляжем. И это не были дождевые тучи. – Помоги, Билл!

Он вздохнул, потянулся к темной массе в воздухе и притянул ее к себе.

– Это твоя тень, ты понимаешь, да? Я управляю ею, но это твой вестник и твое прошлое.

Люс кивнула.

– Сие значит, что ты понятия не имеешь, куда он тебя ведет, и я не несу ответственности.

Она снова кивнула.

– Тогда ладно. – Он потер часть вестника, пока он не стал еще темнее, потом поймал темную точку когтем и дернул ее. Она сработала как дверная ручка. Потянула запахом плесени, и Люс закашлялась.

– Да, я тоже чувствую, – сказал Билл. – Этот старый, – он жестом предложил ей идти внутрь. – Дамы вперед.

Пруссия, 7 января 1758 г.

Снежинка поцеловала Люс в нос.

Потом еще одна, и еще, и еще, пока рои снежных хлопьев не наполнили воздух и весь мир не стал белым и холодным. Люс выдохнула большое облако в морозный воздух.

Каким-то образом она знала, что они очутятся здесь, пусть даже не была уверена, где это «здесь» было. Она только знала, что дневное небо было темным от свирепой бури, а мокрый снег просачивался в ее черные кожаные ботинки, кусая за пальцы ног и пробирая до костей.

Люс шла на свои собственные похороны.

Она сразу же это почувствовала, как только прошла сквозь последний вестник. Наступающий холод, такой же неумолимый, как и лед. Она оказалась у ворот кладбища, все вокруг было укрыто снегом. За ней простиралась дорога, вдоль которой были высажены деревья, и их голые ветки когтями цеплялись за небо цвета олова. Перед ней был небольшой подъем, покрытый снегом, и надгробия и кресты торчали из белого покрывала, как сломанные грязные зубы.

В нескольких метрах позади нее кто-то присвистнул.

– Ты уверена, что готова к этому? – Это был Билл. Он казался запыхавшимся, словно только догнал ее.

– Да. – Ее губы тряслись. Она не оборачивалась, пока Билл не опустился к ее плечам.

– Вот, – сказал он, протягивая темную норковую шубу, – подумал, ты можешь замерзнуть.

– Где ты…

– Я сорвал ее с бабенки, идущей домой с рынка вон там. Не беспокойся, у нее достаточно своих природных слоев.

– Билл!

– Ну же, тебе нужнее! – Он пожал плечами. – Носи на здоровье.

Он надел пушистую шубу на плечи Люс, и она запахнула ее. Мех был невероятно мягкий и теплый. Волна благодарности нахлынула на нее, она потянулась и взялась за когтистую лапу Билла, даже не беспокоясь о том, что она была липкой и холодной.

– Ладно, – сказал Билл, сжимая ее руку. На мгновение Люс ощутила странное тепло на кончиках пальцев. Но потом оно исчезло, и каменные пальцы Билла снова стали холодными. Он сделал глубокий нервный вздох.