Страх Ада(СИ)

В тюрьме два первых месяца мне пришлось ютиться в общей камере, где почему-то содержали теперь всем известного революционера грузина по фамилии Орджоникидзе. Григорий был чуть старше меня и очень умным. Он даже в заключение не оставлял своей революционной деятельности. Судьба неожиданно поспособствовала, и знаменитый узник завязал со мной знакомство. Я сильно радовался, что и деда моего по материнской линии звали Гришей. Это не было дружбой, но мы с ним вели долгие беседы, касающиеся грядущей революции, прошлой проигранной японцам войны, как-никак я был когда-то гвардейцем и о приближающейся войне говорили, он не сомневался, что она назревает. И ещё, как не странно, мы обсуждали проявление чертовщины, во всех её страшных особенностях, хотя ни тот ни другой, вроде бы, не верили в бога и готовы были разорять церкви. Григорий мне сказал, что теперь настало то время, когда о боге надо забыть, но про бесов помнить. Именно этому человеку я впервые рассказал свою историю, случившуюся в дворцовых подземельях. Ты спросишь, почему я разоткровенничался перед грустным задумчивым грузином, не отвечу. Я и сам не знаю, что побудило меня рассказать Григорию о случившемся в пятом году, раскрыть ему невероятную тайну? Возможно, я понимал, что революционер не обвинит в сумасшествии, а отнесётся с пониманием к моей беде. Так и случилось. Выслушав рассказ внимательно, Григорий долго молчал, обмозговывая странную и совершенно неправдоподобную историю и заявил, что непознанного в нашем бытие много, но надо быть осторожным и не скатываться в суеверия и тёмную мистику. Грузин искренне пытался втолковать мне, что всё происходящее в нашем мире можно объяснить физическими законами, что надо, мол, изучать книги настоящих учёных и особенно Маркса и Ленина. Ещё он сказал, что в этой крепости-тюрьме, которой больше пятисот лет, часто происходят мистические вещи и некоторые происшествия задокументированы очевидцами.

Я спросил у Григория, неизвестно ли ему, по какой такой причине меня заточили в этой крепости.

- Здесь полвека сидели провинившиеся перед самодержавием военные, в том числе и низших чинов. - Сказал задумчиво грузин. - С каких-то пор стали сажать и политических узников. По всей видимости, власти посчитали тебя и тем и другим? Ты ведь хоть и отставной, но военный, да ещё и в запрещённой организации состоишь. Вот тебя и заключили здесь. Срок присудили не большой, посчитав начинающим социалистом, но отсюда тебе путь прямиком в ссылку, в Сибирь или на Север. Тебе определят постоянное место жительства лет на тридцать, а то и пожизненно. - Точно определил мою судьбу революционер, хотя и без его пророчеств меня захвалили ещё более ужасающие события. Дальнейшие события в тюрьме приняли для меня самый неожиданный оборот. Вот как всё случилось и произошедшее не имеет объяснений, даже если верить моему знакомому по тюрьме.

Спустя какое-то время Григория перевели в одиночную камеру, оказалось, что и такие в крепости существуют, говорили, что казематы предназначены для особо важных политических узников. Грузина перевели и больше, я с ним никогда не встречался, но знакомство в тюрьме помогло мне через пятнадцать лет, когда советская власть постановила меня раскулачить и репрессировала как чужеродный враждебный строю элемент. Случиться всё это много позже, после войны, революции, гражданской бойни и страшного голода и совсем не в том мире, в котором я сидел в тюрьме и познакомился с кавказцем Григорием.

Я остался досиживать в общей камере, но с моими нервами случилось что-то необъяснимое? Я со страхом стал ожидать жутких перемен и действительно, случилось страшное событие, вновь перевернувшее мою горемычную жизнь. -

Старик долго молчал глядя в голубое весеннее небо, потом окликнул младшего сына и велел ему разжечь огонь в новенькой, срубленной из сосновых брёвен бане. Парень взял в руки деревянное ведро, сделанное отцом, и пошёл в сторону избушки, весело насвистывая какую-то легкомысленную песенку.

- Для меня наши с тобой совместные дети очень поздние. - Сказал Степан, вяло махнув рукой вслед сыну. - За старшего я уже не беспокоюсь, парень женился и своего дитя народил и жена его, вновь понесла, а Володьку тебе придётся доводить до ума ещё лет пять. - Он опять ласково погладил Анну по голове. - Я верю, ты справишься. Война кончилась, уже никого не убьют и не покалечат, а впереди вас всех ждёт счастливая жизнь. -

Женщина поймала руку старика, сжала её слегка и сказала.

- Может быть, ещё поживёшь Степан Федорович? - В её голосе прозвучали нотки безнадёжности, Анна верила предчувствиям мужа, и раз он сказал, что скоро умрёт, значит это случиться. Старик покачал сокрушённо головой, не ответил женщине, продолжил рассказ торопясь завершить задуманное.