Стиратель

– По большому счету, все равно, – наконец проговорил Джуд. – Я знаком с ним сутки. Если я никого не люблю, даже своих братьев, что мне до незнакомца, с которым я провел один день? Уж в него я точно не влюбился. Но я предпочел бы, чтобы он благополучно уехал к себе домой. Лучше всего, естественно, с женой. Наши желания совпадают, он хочет того же самого, как это ни странно. И все это идеальным образом совпадает также с пожеланиями нашего ведомства. Так что все складывается очень удачно.

– Меня вымораживает, – сказала Фотина, – как ты всегда говоришь: у тебя одновременно получается безжалостно – и искренне. Это меня неизменно поражает.

В ее голосе Матвею послышались слезы.

– О да, – отозвался Джуд. – Расскажи мне о безжалостности, дева. И об искренности пару слов не забудь прибавить.

Рука Фотины, пристроенная на лбу у Матвея, подрагивала. Ему было неловко подслушивать столь интимный разговор, но он, при всем желании, совершенно ничего не мог поделать, чтобы его не слышать.

– Значит, он нарушает равновесие? – сказала Фотина. – На пару с женой?

– Да.

– Я что-то не пойму. А ты ему во всем помогаешь? Когда должен стоять на страже равновесия?

Джуд усмехнулся.

– Я же стою, как видишь.

– Я не понимаю. Ты…

– Я помогаю ему и слежу за тем, что происходит. Я должен был, по-твоему, пустить это на самотек?

– А что происходит? Если полезли демоны…

Матвею тоже очень хотелось узнать ответ на этот вопрос. Он перестал мучиться совестью и затаил дыхание. Джуд отозвался не сразу.

– Если бы мы сами понимали лучше… – тихо проговорил он. – Русские что-то меняют. Здесь и сейчас. В коллаборации с нашими русалками. От русалок не удается добиться толку. Меняется какой-то старый уклад, на котором, как видно, многое завязано. Возможно, это не опасно. Возможно, опасно. Если это касается только русалок и только на дне морском, мы закрываем на это глаза. Это их дело. Если перекраивается весь мир, если это касается людей, мы принимаем меры, это недопустимо.

– К чему ты склоняешься?

– Я… Я не знаю. То, что из щелей, как тараканы, поперли демоны и что у нас сейчас в июле такая погода, знаешь, мне не нравится.

– Ты его защищаешь, – сказала Фотина, тоже понизив голос.

– Как я уже объяснял…

– Но если все зайдет далеко, ты… что ты сделаешь? Ты его остановишь?

Секунда, две, три. Десять.

– Да.

– Ты ему помогаешь, ты его защищаешь, спасаешь, и, если понадобится, ты его убьешь? – звенящим голосом спросила Фотина.

– Почему сразу «убью»? – лениво возразил Джуд.

– Ты его… сотрешь. Ты лишишь его сил и всех эмоций, так? Чтобы ему ничего уже не хотелось менять. Ты страшный человек. Ты страшный человек. Ты… – Она всхлипнула, в этот раз никаких сомнений не было.

Прошло еще несколько секунд.

– Если бы все офицеры, вместо того чтобы обеспечивать безопасность, с первого взгляда влюблялись в незнакомых иностранцев, нашей страны уже давно не было бы на карте, – напомнил Джуд.

– При чем тут «влюблялись»!

– Хорошо, проникались ни на чем не основанным доверием. Так тебе больше нравится? Ты же не можешь слышать слова «любовь» и всех его производных, по крайней мере из моих уст, прости, я забыл.

– При чем тут я!

– Разговор зашел в тупик, – констатировал Джуд. – Ему лучше?

Фотина прижала обе ладони к вискам Матвея и прислушалась.

– Лучше, – уверенно сказала она. – Он вот-вот придет в себя.

– Замечательно. Какие прогнозы?

– Когда он придет в себя, ему наверняка какое-то время будет больно. Ходить, шевелиться вообще, жевать. Я бы не оставляла его на ночь одного.

– Не оставлю.

– Я бы не оставляла, – повторила Фотина.

– О… ты должна с ним остаться, да?

– Думаю, придется на всякий случай остаться. Возможно, не только на ночь.

Они снова немного помолчали. Потом до Матвея донесся смех Джуда, тихий и совсем не веселый.

– Твое дежурство заканчивается в восемь утра, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаешься. Но когда есть пациент, состояние которого внушает опасения…

– Опасения внушает не состояние пациента, а жестокость сопровождающего, я понял. Будешь охранять его от меня. Вопреки здравому смыслу и вопреки интересам организации. А то и мира в целом. Прекрасно придумано.

– Я выполняю свой врачебный долг.

– Прекрасно, Фотина, прекрасно. Ладно, оставайся с ним, я пойду к Элени меняться. Впрочем… Ночь мы, наверное, проведем у нее, не сидеть же нам в машине. Сейчас договорюсь, чтобы выделила нам комнату.

Глава 14

Хлопнула дверь машины: Джуд отправился к Элени.

Матвей попробовал обдумать услышанное, но получалось у него плохо. Мысли были тягучими и вязкими и шли как будто мимо, сплошным потоком. Когда он попытался вытянуть одну, он словно провалился в болото.