Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II

Семьдесят… Я добрел наконец
До середины приличного возраста.
Я не трус и от смерти своей не беглец,
Но мне бы еще подышать здешним воздухом:
Мне мало двух войн мировых
И одной мировой революции:
Во-первых, я жаден к природе, а во-вторых:
Я еще не читал Конфуция.
Как мало я знаю! Но это — еще полбеды,
Я бы прожил без чтенья, но жить без закатов,
Без бурь, без дождя, без струящейся в речке воды,
Без лазури и солнца… Обойдусь без Сократа,
Но только бы слышать, как движется мир,
Как ночь говорит и какие концерты
На рассвете заводит соловей, ювелир
Звука, как шепчутся листья под ветром…
Уйти с головой в созерцанье, молчанье, незнанье,
Видеть молнии, осязать
Звезд недоступных мерцанье,
Стать секвойей, ветвями цеплять облака
И могучим разрастись корневищем,
Да таким, чтоб века и века
Мне подземной хватало бы пищи.
Пусть потом кто-нибудь сосчитает круги
На моем перепиленном теле —
Три тысячи двести семнадцать — шаги
По годам, и скажет: «Такого не видел доселе».

1974

«Внезапно опаленный острым зноем…» [51]

Этот лист, что иссох и свалился,
Золотом вечным горит в песнопеньи.

А. Фет, «Поэтам»

Внезапно опаленный острым зноем,
Сорвался с ветки заскорузлый лист.
Весь мир — как чаша, полная покоем,
И небосвод — неумолимо чист.

Смежить глаза от яростного блеска,
Сквозь ветки, в радужном дыму
Следить, как возникают арабески
И, точно змеи, уползают в тьму,

И знать, что так вот, медленно слетая,
Кружась, как лист, я упаду на дно,
От горя и любви изнемогая,
Туда, где ясно все и все темно,

Туда, где все насыщено покоем,
Где я уже не я — давным-давно…
Ужели мы бессмертия не стоим?
Ужель его коснуться не дано?

1974

«Над теплою рекой скользит туман…» [52]

Над теплою рекой скользит туман.
Стою и жду, чтоб с утренней зарею
Природа уложила в закрома
Все мертвое и все ночное.

Вот на востоке вспыхнул призрак света.
Два-три чириканья, и вдруг
Продлился звук грядущего рассвета
И превратился в радостный испуг:

Какой пронзительный, веселый хор!
Как будто рухнула плотина
И затопил поток земной простор —
Восторга звонкая лавина.

Одетый птичьим щебетом, как светом,
— Как я от счастья изнемог! —
Природы веруя приметам,
Готов ступить я на дневной порог.

О, как бы мне — присоединить
К пернатым голосам мой грубый голос,
В себе самом молчанье истребить,
Чтоб жизнь моя от ночи откололась?

1974

«Все шатко, все в мире — утрата…» [53]