Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II

Всей грудью ночь на лес легла.
Ее дыханье стало внятным.
Как будто черной ватой мгла
Отдельные прикрыла пятна.

И там, где угасал костер,
Борясь с таинственной дремотой,
Прохладную ладонь простер
Невидимый и властный кто-то.

Но вдруг случайный ветерок,
И вспыхнул, розовый и зоркий,
Сквозь тонкий пепел уголек,
Заговорил скороговоркой

О том, что холодно ему,
Что он бессилен, что не может
Преодолеть ночную тьму,
Что жизнь моя его тревожит,

Что я… Он вспыхнул и исчез.
И медленно сквозь мглу ночную,
Шурша листвой, незримый лес
Ко мне приблизился вплотную.

1966

Душа («Душа — ее никак не взвесишь…»)

Душа — ее никак не взвесишь,
И зорких пальцев поиск — ни к чему.
Душа, похожая на отзвук дальней песни,
Приникнет к сердцу твоему.

Она в ответ на голос крови,
И радуясь, и плача, и скорбя,
Каким-нибудь одним внезапным словом
Вдохнет земную жизнь в тебя,

И легкие наполнит воздух,
И ты коснешься горестной земли,
И поведет тебя душа по звездам,
Как водят капитаны корабли.

Она сама — лишь только слово,
Лишь сочетанье букв, но ей одной
Обязана дыханьем наша совесть
И жизнь осмысленной мечтой.

1966

«С какою грациозностью девичьей…»

С какою грациозностью девичьей
Плывет детеныш-осьминог, —
Но он уже охотник и добытчик,
И полон жизненных тревог.
Недаром даже у конька морского
На тонкой мордочке — тоска,
Как будто скорбью бытия земного
Наполнена душа зверька.

В отлив ребенок ходит человечий,
И сквозь журчание воды
Он различает звук подводной речи,
Он видит странные следы
Струящейся и непонятной жизни,
Всего, что плачет и поет…

И если вдруг волна лазурью брызнет,
Он не поверит в блеск ее.

1966

«Опирается луч, отражаясь в снегу…» [28]

Опирается луч, отражаясь в снегу,
И вершина горы поднимается выше.
Притаились близ озера на берегу
Небольших деревень черепичные крыши.

Неуютно им здесь, в нарастающей мгле.
Из глубоких морщин поднимается вечер,
И в домах, навсегда прикрепленных к земле,
Зажигаются окон трусливые свечи.

День прошел, и уже наступает «вчера»,
И, как все, что минуло, становится тенью, —
Но вершина горит, и большая гора
Поднимается в небо последней ступенью,

Великолепной опорой для шага туда,
Где кончается власть нашей робкой природы,
Где над красною кромкой закатного льда
Не померкнут ночные лучистые своды.

1962

«Нет, дело не в том, что у каждой дороги…»