Похоже, прав Вернадский, и Разин с самого начала, быть может, уже много лет, думал о совместном русско-украинском казачьем государстве. Возможно, и делегация к Дорошенко была далеко не первой, а лишь первой столь представительной и потому обнаруженной шпионом. Величайшее несчастье для историков: ничего из переписки Разина с украинскими гетманами и атаманами не сохранилось — есть только указания на то, что она регулярно происходила. А ведь там, должно быть, излагалось самое-самое заветное, там мог находиться ответ на вопрос: что же Разин хотел сделать, к чему стремился? М. Инсаров, «Степан Тимофеевич Разин»[43]: «Однако домовитые, природные казаки не имели серьёзных притязаний на независимость от Москвы. Они зависели от “государева жалованья”, т.е. от привозного из московских земель хлеба, и не могли рисковать хорошими отношениями с Москвой. Поэтому идея независимого от Москвы казацкого государства казалась донским домовитым горячечным бредом». Ну, тут дело не столько в этой пресловутой «домовитости», а скорее в характерах и политических пристрастиях людей, — но что идея нового государства казалась Яковлеву и Самаренину именно бредом, это уж наверняка.
Правобережной Украиной называлась в 1660—1793 годах обширная территория к западу от Днепра. Левобережная Украина в 1667 году желала быть в подданстве русского царя, а в Правобережной казацкая старшина тяготела к соглашению с Речью Посполитой. В 1667 году Пётр Дорошенко занимал антимосковскую позицию (и пользовался поддержкой турецкого султана), ему противостояли гетман Левобережной Украины и запорожский кошевой (то же, что и войсковой) атаман Иван Серко. К несчастью для Разина, гетманы были больше озабочены своими внутренними сварами — и всё же он ждал от них слова... Покамест не дождался. Но отдельными хорошо вооружёнными группами запорожцы и прочие «черкасы» в тот период прибывали к Разину постоянно — об этом упоминали все воеводские осведомители.
Яицкий городок был столицей «воровских» казаков девять месяцев. Когда море покрылось льдом, сотник Иван Логинов, посланный за Разиным, оказался отрезан от Яика. Сухим путём взять крепость тоже не получалось. Однако воеводы знали, что Яицкий городок скоро останется без хлеба: запас зерна был рассчитан только на местных жителей и стрельцов. Ещё полгода — и должен наступить голод. Разин посылал разведчиков к казакам Верхнего Яицкого городка (Уральск) — им там ничего не дали и избили. (Почему так отнеслись к разинцам яицкие казаки, вроде бы «родня», тогда как жители города Воронежа, к примеру, всё время — когда пути позволяли — кормили разинцев, сказать трудно: может, им и так жилось хорошо, может, верхнеяицкая старшина была очень промосковской). В Камышине разведчик Разина был схвачен стрельцами и отправлен в Москву. Зато донские казаки не подводили.
Воеводы слали шпионов, те брали «языков», «языки» докладывали (из сводки 1670 года): «В Яицком городке со Стенькою Разиным воровских казаков 1600 человек, а дума де у них зимовать до весны в Яицком городке, а на весну де дума у них будет иная. А с калмыцкими де людьми Мергеня тайши у тех воровских казаков торги безпрестанные... И на Дону де в войске и во всех низовых и верховых горотках воровские казаки збираютца многим собраньем и хотят идти з Дону на Волгу к Царицину; а на атамана де на Корнила Яковлева и на иных старшин хвалятца воровские казаки, хотят побить». За что побить — он и так ничем «воровским» казакам в тот период не мешал? Но время покажет, что сие намерение «воровских» было очень даже дальновидным. С. П. Злобин: «Атаманы решились идти в шаховы земли “за зипуном”, разжиться добычей и грянуть толпою на Дон, разгонять домовитую старшину». В действительности — если судить по развитию событий — плана «разгонять старшину» (не «домовитую», конечно, домовитость тут ни при чём, а промосковскую) не было, во всяком случае у Разина.