Стенание

Зазвонили колокола. Люди склонили голову, и некоторые даже застонали. Глядя на проезжающую восковую фигуру, я подумал: а чего, интересно, Генрих действительно достиг, что принесло его «замечательное царствование»? Мне вспомнилось все, что я видел за последние десять лет: разрушенные древние монастыри, бездомные монахи, выгнанные на улицу слуги… Преследования и сожжения – меня передернуло при воспоминании о том, как Энн Аскью разнесло на Смитфилде голову. Великая война, не приведшая ни к чему и лишь разорившая страну. Если это обнищание продолжится, разразится беда: простые люди не вынесут этого. И всегда, всегда при Генрихе над головой каждого из его подданных маячила тень топора. Я вспомнил тех, кто погиб на плахе, а особенно одного человека, которого когда-то хорошо знал и помнил до сих пор, – Томаса Кромвеля.

Филипп рядом со мной тихо проговорил:

– И на этом конец.

Через две недели всадник привез мне в контору записку – он прискакал из Челси по снежным сугробам, которые не таяли несколько дней. Генриха уже похоронили, и на престол взошел малолетний Эдуард. Ходила легенда, что якобы ночью, на пути в Виндзор, тело Генриха VIII лопнуло и из него вытекла вонючая жидкость, которая привлекла собаку: так что сбылось давнее пророчество монаха, что псы будут лизать кровь этого короля, как и кровь библейского Ахава. Но это звучало слишком фантастично, и вряд ли нечто подобное произошло на самом деле.

Когда прибыл гонец, я работал у себя в кабинете, Скелли за дверью готовил дело для слушаний в суде, а Николас с запачканными чернилами пальцами трудился над каким-то заявлением. Я сразу узнал печать – печать королевы, вдовствующей королевы, каковой Екатерина Парр теперь была, – и открыл письмо. В ярком свете, льющемся с заснеженной площади за окном, буквы, написанные каллиграфическим почерком, четко выделялись на белой бумаге. Послание оказалось коротким, от секретаря, и в нем содержалась просьба на следующий день прибыть во дворец в Челси.

Я положил письмо на стол. Мне трудно было даже предположить, что я снова могу зачем-то понадобиться Екатерине Парр. После той встречи с Генрихом я изо всех сил пытался прогнать ее образ из своих мыслей. Но строжайший запрет приближаться к этой женщине умер вместе с королем. Я сожалел, что Екатерина, вопреки своим надеждам, так и не стала регентшей, но меня радовало, что царственный супруг был щедр к ней в своем завещании, так же как и к леди Марии и леди Елизавете, – все они теперь обладали большим богатством и занимали в обществе высокое положение. Поговаривали, что Екатерина Парр со временем снова выйдет замуж, и называли в связи с этим имя Томаса Сеймура.

Я поехал в Челси один. Бытие медленно плелся, так как дорога из Лондона была покрыта слежавшимся снегом и льдом. Дворец Челси на берегу Темзы представлял собой изящное новое здание из красного кирпича, построенное среди обширных садов, которые будут прекрасны, когда придет весна. Я прикинул, что такой дом может легко вместить человек двести прислуги. Стража у дверей все еще носила мундиры королевы. Меня беспрепятственно впустили, и эконом провел меня во дворец. Внутри тихо сновали туда-сюда слуги, но у дверей не было стражи, как в Уайтхолле, и не фланировали политики. Провожатый отвел меня к двери в глубине дворца и постучал. Знакомый голос разрешил войти.

Вслед за экономом я вошел в большой зал и узнал там некоторые предметы, которые видел раньше в галерее Екатерины: причудливые часы, ее ларец с монетами на столике рядом с шахматами… Сама вдовствующая королева стояла спиной к широкому эркеру, и ее черный траурный наряд и головной убор контрастировали с заснеженными лугами за окном. Я низко поклонился. Отпустив эконома, она сказала:

– Мэтью, со времени нашей последней встречи прошло много месяцев.

– Да, ваше величество.

Бледное лицо Екатерины Парр было по-прежнему привлекательным и спокойным. В ее осанке я заметил новую свободу, новую властность. Королева нежным голосом произнесла:

– Мне очень жаль, что ваши усилия помочь мне закончились… так плохо. Теперь я знаю, у кого было «Стенание грешницы». И знаю, что случилось с вами – и с вашим бедным помощником.

Ведала ли Екатерина, что ради нее я солгал королю? По ее виду я не мог этого понять – а спросить, разумеется, не мог. И вместо этого поинтересовался:

– Теперь рукопись снова у вас?

– Да, мне вернул ее лорд-протектор. – Я различил в голосе королевы нотку горечи при упоминании человека, занявшего место, которое надеялась получить она сама. – И я хочу опубликовать ее в этом году.

Я удивленно посмотрел на собеседницу:

– А это… безопасно, ваше величество?

– Теперь уже безопасно. Мастер Сесил предложил написать предисловие. Он, как и я, считает, что «Стенание грешницы» может помочь некоторым страждущим душам. Уильям остается мне добрым другом.

– Я очень рад. Этот молодой человек обладает большим талантом.

– А вы получите подписанный мною экземпляр книги.

– Я… благодарю вас.

Екатерина сделала шаг ко мне:

– Но повторяю, я знаю, чего вам стоили поиски рукописи.