Стефан Цвейг

В последующие годы Стефан станет часто навещать того, «чья жизнь, в каждом ее мгновении, учила меня тому, что лишь совершенный человек может стать великим поэтом». Зимой он гостил у него в пригороде Парижа, в местечке Сен-Клу, где у Верхарна был дом – «до чего же тесен был его домик!» – а в августе неизменно приезжал во Фландрию, переводя новые стихи на немецкий язык, подолгу беседуя обо всем на свете с ним и его супругой, художницей-акварелисткой Мартой Массен, «неугасимым светочем его души, ярким факелом, озарившим всю его жизнь».

Мы еще заглянем с вами в скромное жилище и богатую душу бельгийского поэта на страницах этой книги. Обязательно вспомним и Валерия Брюсова, первого переводчика Верхарна на русский язык, трижды гостившего у него в Бельгии в разные годы. Поговорим о драме «Елена Спартанская», которую Верхарн посвятил Цвейгу и Брюсову, и, конечно, о рукописях поэта.

Не стоит забывать, что Цвейг неуклонно продолжал пополнять свою коллекцию раритетов. От Верхарна ему немало достанется после трагической гибели поэта на Руанском вокзале. «Он ревностно ковал и перековывал строки своих стихов, и в его корректурной правке отражается вся неукротимость воли Верхарна к совершенству. Его рукописи – это настоящие поля сражений, вдоль и поперек усеянные трупами павших от руки поэта слов, через которые лезут другие слова, чтобы в свою очередь так же пасть, и сквозь всю эту мешанину проглядывает, наконец, новая, более прочная форма. Поэт переделывал свои стихи (и, на мой взгляд, не всегда удачно) при каждом новом издании. Друзья, для которых его произведения успевали уже к тому времени стать чем-то нерушимым и близким, пытались почтительно и осторожно удерживать его от переделок, но все их старания были тщетны».

* * *

Окончание Венского университета стремительно приближалось, оттягивать с подготовкой диссертации дальше было нельзя. С весны третьего курса он снимает в Вене еще более тихую комнатку на Франкеюбергассе, 4, а затем на Тюльпенгассе, 6, где 18 месяцев подряд (отвлекаясь лишь на редкие прогулки по Вене с Максом Бродом и короткую поездку в августе 1903 года в Париж и на «очаровательный маленький остров» Иль-де-Бреа) читает книги французского философа-позитивиста Ипполита Тэна.

«Тэну принадлежат удивительные слова, звучащие, казалось бы, горько и сурово: “Без философии ученый – всего лишь ремесленник, а художник – шутник”. Истина, которую можно извлечь из этого афоризма, чрезвычайно важна для теории искусства, но для того, чтобы она раскрылась, необходимо сначала освободить понятие философии от его схоластических толкований». Это размышление Стефан приводит во вступлении к изданному в 1903 году альбому графики художника Лилиена. Отзвуки эстетического учения Тэна прослеживаются и в рецензии Цвейга на роман Гончарова.

Увлечение историей Франции, ее культурой, классической и современной литературой, долгие беседы с Камиллом Хофманом и свободное владение французским языком помогут Стефану «за пару месяцев переворошить весь академический материал, который более прилежные студенты с отвращением пережевывали почти четыре года».

Работа над диссертацией дала Цвейгу очень многое. Во-первых, знакомство с творчеством драматурга-елизаветинца Бена Джонсона, о котором французский философ подробно писал в «Истории английской литературы». Для оперы Рихарда Штрауса в 1933 году Цвейг, опираясь на комедию Джонсона «Эписин, или Молчаливая женщина» (1609), напишет либретто «Молчаливая женщина». Во-вторых, Цвейг обнаружил, что глава школы французских позитивистов признавал монументальную «Человеческую комедию» Бальзака величайшим хранилищем документов и называл ее создателя гениальным наблюдателем-систематиком. С таким определением Стефан был полностью согласен и уже в университете стал выписывать цитаты из произведений любимого Бальзака для составления будущего эссе о нем.

В-третьих, ему показалась занятной теория Тэна о том, что «чем более наглядно изображены в книге человеческие чувства, тем она более литературна, ибо назначение литературы в том, чтобы запечатлевать чувства». В дальнейшем эта мысль приведет Цвейга к правильным выводам. Он станет описывать именно чувства и страсти вымышленных героев своих новелл, а в литературных портретах и биографических эссе будет объяснять мотивы и поступки избранных личностей, повлиявших на ход истории через анализ их характеров, комплексов, составление психологических портретов.