Стефан Цвейг

Уже в первой главе он проведет параллель и сравнит «спорадический взрыв безумия человечества», выжигающий души и земли переход от гуманизма к жестокости, с которым четыре века назад столкнулся Монтень, с тем крахом нынешних идеалов, что выпало испытать и пережить гуманистам ХХ века – самому Цвейгу и его совестливым коллегам. «Меня же трогает и занимает в Монтене сегодня только одно: как он, во время, подобное нашему, сохранил себя внутренне свободным и как мы можем в его опыте, читая Монтеня, найти себе поддержку. Я вижу в нем патриарха людей независимого образа мыслей, ангела-хранителя и друга каждого человека свободы на земле, лучшего учителя в этой новой и все же в самой древней и вечной науке – сохранить самого себя. <…> Монтень становится психологом, занимается самоанализом. Кто я – спрашивает он себя. Три, четыре человека до него задавали себе этот вопрос. Он пугается поставленной перед собой задачи. Его первое открытие: трудно сказать – кто. Он пытается смотреть на себя со стороны, “как на другого”. Он подслушивает себя, он наблюдает себя, он становится, как сам говорит, “моим метафизиком и физиком”. Он не спускает с себя глаз и говорит, что на протяжении ряда лет ничего не делал, не контролируя себя».

Эссе Цвейга «Монтень» за ХХ и первую четверть XXI века успели перевести и издать в самых разных странах. Напомню, что именно Монтень был родоначальником жанра эссе и само слово essais в переводе с французского языка означает «опыты, попытки». «Опыты» Монтеня удались на славу своего создателя, это очевидно, как очевидно и то, что «попытки» Цвейга написать о нем эссе увенчались международным успехом.

* * *

Накануне ужаса Пёрл-Харбора, когда 7 декабря 1941 года японские самолеты атаковали американский флот, Стефан и Шарлотта приехали в Рио. Пока он посещал зубного и парикмахера, Лотта отправила в Бат Ханне Альтман письмо, где говорилось, что Стефан чувствует себя лучше и его работа над мемуарами завершена. Она просила найти в кабинете папку с кольцами, где были собраны материалы о Бальзаке. Попросила Рихарда Фриденталя набрать рукопись на машинке и переправить в Петрополис дубликат. Без этой папки Стефан не мог писать дальше. Опережая события, скажем, что желанная посылка пересечет океан спустя восемь дней после смерти Цвейга…

Пару раз осенью и зимой Стефан гостил в Рио у брата Фридерики, юриста Зигфрида (Siegfried Burger, 1869–1951). Он бежал из оккупированной Австрии вместе с женой Клариссой и их единственным сыном Фердинандом на борту спасительной «Океании». Фердинанд пошел по стопам отца, стал работать юристом в коммерческой фирме, в Рио он проживал отдельно от родителей на улице Фаро, 38, в то время как папа с мамой поселились на улице Домингос, 187.

Двадцать третьего февраля 1942 года в спальне мертвого писателя полиция обнаружит пакет, адресованный Фердинанду, где кроме прощального письма на имя его отца лежали запонки, золотые часы и бриллиантовое кольцо. Часы, согласно распоряжению покойного, предназначались Фердинанду, запонки и кольцо – Фридерике. Когану в дополнительных инструкциях было велено передать Фридерике через Фердинанда еще и нотную рукопись Моцарта «Фиалка». Коган просьбу выполнил, и в настоящее время оригинал хранится в Национальной библиотеке Рио-де-Жанейро.

В 1948 году Фердинанд женился на местной девушке Еве и остался с ней жить в Рио даже после того, как в июне 1950 года родители вернулись в Вену. В счастливом браке Фердинанд доживет до девяноста трех лет и скончается в Бразилии в 2001 году.

* * *

По соседству с Петрополисом находился городок Барбасена, куда стремились бежать от когтей и клыков гитлеризма измученные евреи. В Барбасену со всей своей семьей переберется и немецкий банкир Гуго Симон{421} (Hugo Simon, 1880–1950), основавший в Париже в 1930-е годы фонд помощи беженцам «Союз Нового Отечества». В середине 1941 года под чужими именами они пересекли океан и приобрели бунгало с садом, где он занимался разведением бабочек шелкопрядов. В этом же городке на ранчо Крус дас Алмас поселятся известный французский писатель Жорж Бернанос и румынский художник еврейского происхождения Эмерик Марсье (Emeric Marcier, 1916–1990), переделавший скромный двухкомнатный домик под мастерскую.

По просьбе Эрнста Федера Гуго Симон обратился к Бернаносу, чтобы он взбодрил подавленного Цвейга, живущего взаперти, пригласив его к себе на ранчо. В январе 1942 года такая встреча состоялась, Стефан прибыл в город утренним поездом. Готовя встречу двух выдающихся современников, Федер и Симон полагали, что энергичному французу-католику удастся уговорить подавленного и запуганного австрийца объединить усилия на страницах бразильских газет и написать манифест, осуждающий совершаемые преступления против евреев.