Стефан Цвейг

В период работы над рукописью он подолгу беседовал с Эрнстом Федером (Ernst Feder, 1881–1964), некогда ведущим немецким юристом, журналистом, возглавлявшим до 1933 года раздел политики в «Berliner Tageblatt». Федер оказался в Петрополисе раньше Цвейга: 7 февраля 1941 года он и его супруга Эрни получили долгожданные визы и рекомендательное письмо для работы в газете «Noite». Неоценимую помощь им и многим другим беженцам оказал бразильский посол при правительстве Виши Луис Мартинс де Соуза Дантас. Благодаря рекомендации Федер смог устроиться сразу в несколько местных изданий, бросился изучать португальский язык, и надо отметить, выучил его в течение года. Статьи на неполитические темы он писал под псевдонимом «Зритель», а еще читал в Рио-де-Жанейро лекции по немецкой литературе. Свой первый отпуск Федер проведет в Петрополисе и по счастливому совпадению снимет домик в десяти минутах от бунгало австрийского друга.

Вечерами они вдвоем шли в любимое кафе «Элегант», располагавшееся на той же улице Гонсалвес-Диас, где поселился Стефан. Сидя за столиком, друзья говорили на родном немецком языке и хотя бы на пару часов переносились в счастливое прошлое. Федер по натуре был оптимистом и нередко забавлял друга трагикомическими высказываниями: «Исходя из текущего положения вещей, можно с уверенностью сказать, что Третий рейх не на века! Думаю, протянет лет пятьсот, не больше». Разумеется, друзья говорили о литературе, но если разговор заходил о событиях дня сегодняшнего, смолкали. В горькие минуты молчания они просили официанта принести шахматную доску. Стефан играл плохо, но Федер поддавался, стараясь доставить нервничавшему сопернику сладость победы. Хотя по большому счету Цвейга уже тогда не радовали ни шахматные фигуры, ни шуточки друга, ни прекрасная погода, ни любимая женщина. Со своей стороны Шарлотта прилагала все усилия, чтобы Стефану было комфортно. Вместе с их темнокожей горничной готовила мужу блюда австрийской кухни «шмаррен» и «палатшинкен». Недаром чилийская поэтесса Габриэла Мистраль, проживавшая в тот год в Петрополисе, вспоминала: «Он радовался, что у себя дома мог предложить гостям настоящую австрийскую кухню, от супа до десерта».

В последнем из дошедших до нас писем, адресованных Федеру, правда, не имеющем даты, Цвейг сообщает: «Я посылаю Вам новые газеты и рукопись “Шахматной новеллы”, хотя она еще далека от совершенства. Я буду Вам весьма благодарен, если Вы, как профессионал двух искусств – редактор и литератор – безоговорочно выскажете мне свои возражения и предложения. Мы с нетерпением ждем Вас во вторник и, если погода будет теплая, предлагаем для встречи нашу террасу».

Насколько Федер помог и помог ли вообще с правкой рукописи, неизвестно. Ответных писем, к сожалению, не сохранилось. Впрочем, последний свой шедевр в напечатанном виде не успеет увидеть и сам автор…

* * *

В пятницу 28 ноября на улицу Гонсалвес-Диас, 34, без приглашения нагрянули знаменитости, чтобы поздравить с шестидесятилетием того, кто так просил свою супругу не устраивать торжества, называя этот день «черной датой». Чего Цвейг достиг к этому роковому рубежу? Да по большому счету ничего не достиг, а только растратил. У него не было сбережений, любимой библиотеки, даже собственного угла, не то что дома. Не было прежних сил и возможностей путешествовать, не было друзей – многие лежали в сырой земле за океаном.

Тем не менее, осознавая все это, Шарлотта организовала для мужа праздник и пригласила к столу самых близких людей. Приехал Коган со своей женой Паулиной. В качестве подарка они преподнесли писателю десятимесячного жесткошерстного фокстерьера по кличке Плуки. Стефан очень обрадовался четвероногому другу. С этого дня все свободное время он возился с Плуки, заботился о нем как о родном ребенке, с важной походкой гулял по улицам и рассуждал на философские темы. Даже в прощальном письме хозяйке дома не забыл упомянуть о рыжем приветливом щеночке.

На скромный праздник приехал и Клаудио де Соуза, писатель, драматург, президент бразильского отделения Пен-клуба, с которым Стефан познакомился еще в августе 1936 года. Он привез имениннику два сюрприза: напечатанную в «Viking-press» книгу «Бразилия – страна будущего» и открытку от министра иностранных дел Хосе Карлоса де Маседу Соареса. Примерно в те же дни ноября Берман-Фишер в сыром и холодном Стокгольме издаст на немецком языке первый тираж «Бразилии» и сообщит эту радостную весть автору вместе с поздравлениями по телефону.

Жюль Ромен, проживая в Мексике, заранее позаботился о подарке. Как раз к юбилею воплотил в жизнь давнюю идею издать в «Viking-press» брошюру на двух языках, французском и английском, своего доклада «Стефан Цвейг, великий европеец», текст которого он зачитывал в Ницце и Париже еще в 1939 году. Позже Ромен вспоминал в мемуарах: «Я сделал все, чтобы послать ему хоть какой-то знак дружбы. Этот жест, мне кажется, доставил ему удовольствие».