Стефан Цвейг

К концу весны 1930 года первое эссе о «миссис Эдди» будет готово, о чем автор радостно сообщит своему итальянскому переводчику Лавинии Мацукетти, добавив на прощание: «Как раз заканчиваю “Месмера” и следующим будет Фрейд – тогда я буду прыгать от радости!» Но прыгать от радости все никак не получалось. Работы предстояло очень много, и рукопись давалась нелегко не только потому, что приходилось искать редкие книги о Месмере в Национальной библиотеке Парижа и «в психоаналитическом архиве» Вены у Фрейда, сколько потому, что портрет отца-основателя психоанализа, как и подробное описание его теорий, давался непросто. «Вероятно, я не ошибусь, высказав предположение, что, пока Вы не взялись за книгу, содержание психоаналитического учения оставалось Вам неизвестным. Тем большего признания заслуживает то, что Вы успели с тех пор так много усвоить…» (Из письма Зигмунда Фрейда – Цвейгу 7 февраля 1931 года.)

Цвейг не отступал, искренне стараясь «много усвоить» и понять и, как всегда жертвуя временем на семью и встречи с друзьями-музыкантами на летнем фестивале в «городе Моцарта», взял билет на поезд до Гамбурга и на три дождливые недели пропал со всех привычных локаций и радаров. Во введении к книге, дабы избежать кривотолков и причисления себя к поклонникам одного из методов врачевания, он прямо и недвусмысленно подчеркнет свою непричастность ни к одному из них – даже к психоанализу:

«Книга эта задумана отнюдь не как систематическая история всех психических методов лечения. Мне дано лишь воплощать идеи в образах. Поведать о том, как мысль растет в человеке и потом прорастает через него в мир, – такая картина из области духовно-душевной жизни явственнее, мне кажется, отобразит идею, чем всяческий историко-критический очерк. Поэтому я ограничился тем, что выбрал трех человек, которые, идя самостоятельными и даже противоположными путями, воплотили в жизнь, на сотнях тысяч людей, идею лечения духом: Месмер – внушением укрепляя волю к здоровью, Мери Бекер-Эдди – хлороформируя экстатикой мощной веры, Фрейд – призывая к самопознанию и к устранению собственными силами психических конфликтов, гнетущих сферу подсознательного. Лично я не испытал ни одного из этих методов ни в качестве врача, ни в качестве пациента; ни с одним из них меня не связывают ни фанатизм убеждения, ни чувство личной благодарности. Таким образом, приступая к настоящему труду исключительно из побуждения образотворчества, я надеюсь остаться независимым и, отображая Месмера, не стать месмерианцем, отображая Бекер-Эдди, – последователем Christian Science и, отображая Фрейда, – отъявленным психоаналитиком»{382}.

Начало февраля он проведет на французском Лазурном Берегу в Антибе, откуда напишет Роллану свои предчувствия о будущем Австрии и Германии. Он переживал по поводу того, что «целые народы живут в искусственной лжи, когда они натягивают на себя мировоззрение, в которое сами не верят». Это пессимистичное послание будет закончено обнадеживающими словами в адрес Советского Союза, надеждой на то, «что есть Россия», «что без России реакция уже открыто праздновала бы победу».

В Москве в эти же дни «Литературная газета» (№ 9 от 14 февраля 1931 года) посвятила вопросу о борьбе с военной опасностью большой материал под заголовком «Лучшие представители западной интеллигенции поднимают свой голос в защиту Советского Союза. Они приходят к признанию, что Страна Советов – единственный оплот мировой цивилизации». Центральное место в статье занимали письма Роллана Федору Васильевичу Гладкову и Илье Львовичу Сельвинскому и открытое письмо Цвейга Константину Федину. Цвейг в своем обращении писал о катастрофе Первой мировой, об успехах хозяйственного строительства в Советском Союзе, о позорном поведении Лиги Наций, вспоминал о поездке в Москву и Ленинград. Выражал чаяния и надежды, что «какого-либо объединенного военного выступления против России ожидать нельзя», так как «в гораздо большей мере существует угроза войны между отдельными странами Европы».

Летом того же 1931 года он выступил с еще одним заявлением в советской прессе против возможной угрозы новой войны. В специальной статье «К годовщине бесполезнейшей из всех войн», написанной им для готовившейся по инициативе МОРПа{383} газеты «1 августа», он решительно выступил против тех, кто подстрекает к военному нападению на СССР и стремится развязать кровопролитие.