Стефан Цвейг

Цвейг прибыл в Москву на Белорусский вокзал в понедельник 10 сентября с курьерским поездом, в котором вместе с ним в одном вагоне приехали Бернгард Келлерман и испанский журналист Альварес дель Вайо. Предлагаю сразу перенестись в атмосферу торжественного вечера Большого театра, где в тот день состоялась официальная часть юбилея. Мы сразу услышим восхищение в словах Цвейга: «Большой театр в Москве – наверняка самый большой и, кроме того, один из самых красивых театров мира. Празднество должно начаться в шесть вечера, поэтому оно, естественно, начинается в семь, и это не вызывает ни малейшего проявления беспокойства и волнения. В овале сцены – стол для Комитета, в центре сидит Луначарский, министр и повелитель в мире искусств, у него волевое, энергично собранное лицо, плотные, грубо высеченные плечи, рядом с ним – Каменева, сестра Троцкого, руководительница отдела культуры{352}, женственная и сдержанная, с мягким и спокойным голосом, музыкальность которого очень чувствуется».

Кроме вышеназванных персон, на заседании присутствовала внучка Толстого и вдова Есенина Софья Андреевна Есенина-Толстая. Анна Андреевна Ахматова пришла послушать выступление своего итальянского друга Этторе Ло Гатто. В составе президиума находились Ольга Константиновна Толстая (Дитерихс), супруга Андрея Львовича Толстого, председатель правления Госиздата А. Б. Халатов, глава профсоюза учителей страны А. А. Коростелёв, М. Д. Бонч-Бруевич, С. Ф. Ольденбург, секретарь Толстого Н. Н. Гусев, член Академии наук СССР С. Ф. Платонов и многие другие.

Основной доклад на тему «Толстой и революция» сделал, конечно же, А. В. Луначарский{353}. «Я не могу, естественно, понять его русскую речь, но по его четко и энергично отбивающим такт кулакам понимаю, как решительно отделяет он правое от левого и при этом с самого начала как бы воздвигает памятник русскому правительству перед гигантским портретом Толстого. После него от Академии говорит профессор Сакулин, с большой благообразной и красивой седой бородкой, одетый в русскую блузу…»{354}

С докладом о Толстом-педагоге выступил Станислав Теофилович Шацкий, непререкаемый авторитет и «властитель дум учительства». Уже упомянутый переводчик Достоевского, профессор Этторе Ло Гатто, выразил чувства восхищения Толстым от лица итальянских почитателей величайшего романиста. Грузию представляли Григол Робакидзе и Тициан Табидзе. Поэт Табидзе, ранее переводивший «Хаджи-Мурата» на грузинский язык, выступил с речью об отношении Толстого к Кавказу. Из Эстонии прибыли председатель Союза эстонских писателей Йоханнес Семпер и поэт Йоханнес Варес-Барбарус. Из США – профессор Генри Дейна, из Персии – Мохаммед Форуги, автор книги «История Ирана». От Федерации советских писателей доклад произнес Борис Андреевич Пильняк. Честь представлять Чехословакию была оказана племяннику врача писателя Маковицкому-младшему и переводчику произведений Толстого на чешский язык Велеминскому, написавшему по возвращении воспоминания, вошедшие в книгу «Ясная Поляна. Неизвестные страницы»{355}.

Периодически доклады сменяли концертные номера из любимых Толстым песен и симфоний Бетховена. Их исполняла заслуженная артистка Большого театра Елена Климентьевна Катульская. Оркестр исполнил арию Баха, Пятую симфонию Бетховена, увертюру к «Эгмонту» под управлением народного артиста республики, дирижера Льва Петровича Штейнберга. И вот, наконец, Ольга Каменева объявила выступление Цвейга. Его спонтанную, импровизированную речь о влиянии Толстого за границей переводил музыкальный критик и переводчик Евгений Максимович Браудо{356}.

Позже в очерках о России{357} Цвейг опишет свои впечатления от выступления на главной театральной сцене Москвы: «Трудная задача, так как мы не обучены говорить о политическом перед огромной аудиторией в четыре тысячи человек, при ярком, бьющем в глаза свете шести прожекторов, с микрофоном у губ, да еще вдобавок ко всему этому у плеча жужжит крутящаяся кинокамера. Но как помогают эти слушатели со своим поразительным умением слушать, с этим вышколенным, удивительным, неистощимым русским терпением; уже двенадцать ночи, шесть часов сидят эти люди здесь, лишь время от времени между выступлениями прозвучит освежающая музыка, и ни один не думает о том, чтобы уйти, не двигается с места, люди умственного труда, рабочие, солдаты, единая масса, внимательно слушающая, благоговейно воспринимающая, впитывающая каждое слово»{358}.

В фойе Большого театра в тот вечер продавалась выпущенная в издательстве «Красная газета» книга «Великая жизнь. Лев Толстой». Фрагмент перевода книги, выполненный переводчиком Ст. Веткиным, уже был опубликован 24–26 апреля 1928 года в вечернем выпуске «Красной газеты» под названием «День из жизни Толстого». Но именно книжное издание продавалось в Москве в дни торжественных мероприятий, о чем Цвейг сообщал Фридерике в Зальцбург: «Моя книга о Толстом продается на всех углах за 25 копеек, ее название выкрикивают так, как уличные разносчики газет у нас выкрикивают название газеты “Час”».