Статус: в поиске

— Знаешь, а я ведь на самом деле никогда не знала Марка Беккера. Ни в каком смысле. Я как раз думала об этом сегодня и обнаружила, что ни хрена не поняла этого человека за все время работы с ним. Хотя когда-то была такой дурой, что воображала, будто он такой же, как я… Одинокий, понимаешь?.. — Мэдди криво усмехнулась и безнадежно махнула рукой. Снова поднеся к губам бокал, разочарованно вздохнула, когда оказалось, что он пуст. — Почему это так трудно, а? — задала она риторический вопрос. — Почему так трудно просто быть кому-то нужным?

Макс вскинул брови — а может, ей это только показалось — на словах: «ни в каком смысле не знала Марка Беккера», но продолжать об этом беседу не стал. Только отозвался тихо, будто эти его слова предназначались только Маделин:

— У меня не спрашивай. Я просто тебе не отвечу.

Он выпил залпом вторую порцию виски и произнёс чётко и раздельно, глядя на дно опустевшего бокала, который вертел в пальцах:

— Просто знаю, что если ты вынужден изгаляться, чтобы быть кому-то нужным, тебе стоит всё послать на хер, или ещё куда подальше. И вообще об этом не думать, как бы трудно это ни было. Даже если речь идёт о родных людях. Иногда ты тоже можешь быть им совсем не нужным. А в остальном…

Он снова пожал плечами и, повернувшись к Мэдди, улыбнулся открыто и одновременно порочно.

— А в остальном всё вообще стоит иногда послать к чертям. И сделать что-то сумасбродное. И кстати… Ты делала что-то сумасбродное за последнее время? Ну, помимо секса со мной, конечно.

— Проваленное интервью с тобой же, родимым, считается? — поинтересовалась Мэдди, наблюдая за тем, как преображаются его черты под действием простой улыбки. Улыбки, от которой у нее мигом пересохло во рту. А может, виной тому был алкоголь, но все мысли вдруг разом вылетели из головы, улетучившись вместе с попыткой осознать то, что он сказал ранее. Сказал как-то странно, будто понимал ее. Не делал вид, а именно понимал — так, как можно понять человека только тогда, когда сам испытал нечто подобное.

— Знаешь, Макс Беккер… — сказала вдруг Мэдди, улыбаясь также открыто в ответ, — на самом деле, ты — главный и единственный источник всех моих сумасбродств.

— Не считается, — усмехнулся он. — Нет, я понимаю, интервью для тебя было очень важным… Но твои боссы не учли одну вещь — оно было совершенно неважным для меня. А в остальном…

Макс отрицательно покачал головой на предложение бармена добавить виски в его бокал и кивнул на бесконечный ряд бутылок.

— Нам пару любого пойла с собой.

И когда парень за стойкой принялся выполнять его указание, снова повернулся к Мэдди.

— Твоё последнее признание звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Поэтому у меня сейчас есть предложение. Я, пара бутылок крепкого спиртного и твоё желание. Любое, на твоё усмотрение. Но… — Он поднял палец вверх, игнорируя бармена, который ставил перед Беккером две бутылки алкоголя. — У меня есть одно условие — желание должно быть самым сумасбродным из всех возможных. Идёт?

— Эй, — обиделась Мэдди. — Вообще-то работа была для меня всем, чтоб ты знал. — Кинув на Макса нарочито недовольный взгляд, она вздохнула, мысленно посылая все к черту, и заявила:

— Но за готовность выполнить любое желание я, пожалуй, прощу тебе неуважение к моему горю, — усмехнулась Мэдди и, чуть пошатнувшись, поднялась со стула. — Так вот, Макс, я хочу в Вегас. Прямо сейчас. Хочу пить, играть и делать то, что, по твоим словам, у меня прекрасно получается. — Мэдди кинула на него взгляд, в котором смешались в дикой пляске все черти ада и, подавшись ближе, пояснила:

— То есть — кричать: "Ещё, Макс!"

Нашарив вслепую телефон на стойке и, прихватив сумочку, она кивнула на выход и спросила:

— Ну что, готов творить глупости? Я теперь безработная, никому не нужная и пьяная, а потому способна на все. А ты, Макс Беккер?

— А я бы не предлагал, если бы не был готов, — уточнил Макс, поднимаясь следом за Маделин и прихватывая со стойки две бутылки. — Вегас, значит, Вегас. Летим туда, тем более, что завтра у меня ни тренировки, ни игры.

Он приобнял Маделин, одновременно подталкивая её в сторону выхода, и бросил быстрый взгляд на веселящихся ребят. После чего, очевидно, придя к какому-то выводу, который был понятен только ему, повторил:

— Вегас, значит, Вегас.

Часть 2. Отрывок 1

Максу снилась такая ахинея, что приходилось несколько раз буквально заставлять себя проснуться. И у него это получалось, правда, следом он проваливался в забытьё снова, и, приправленное алкогольным дурманом, оно атаковало его мозг и фантазии. Понуждало смотреть, как на репите, такие чудовищно-абсурдные картинки, что они взрывались в черепной коробке уродливым фейерверком.