Старый дом под черепичной крышей

Сима из-за дневных неудач был не в духе. Он тотчас увидел подъехавшие к воротам иномарки и побежал отворять ворота. Он отворял ворота, а сам прокручивал в голове детали разговора по телефону с Фомой Фомичом. Сказать директору было нечего. День прошёл, а других игрушек как не было так и нет. Понятно, что Фоме Фомичу нужен положительный результат. А где его Сима возьмёт этот положительный результат? Показывать найденные игрушки было рано, не в его Симином интересе. «Однако, этот приезд не к добру, – подумал Сима, – в крайнем случае, всё таки придётся показать Фоме Фомичу найденные Оглоблей игрушки. Ладно, война план покажет, сейчас, главное, ворота побыстрее открыть, директор страшно не любит, когда Сима медлит. Потом, он выполнил его главный последний приказ и выпроводил со свалки всех бомжей, которые уходить не хотели, надеясь переспать на мусорных кучах, чтобы утром снова начать их разборку».

Сима бегом открывает половинки ворот и видит в первой машине очень злое лицо директора. Две чёрные иномарки вкатились в ворота. Второй Ашины Сима на свалке никогда не видел. И если Ашина директора остановилась под фонарём около вагончика, то вторая, обогнув директорский «шевроле», проехала вперёд и остановилась поодаль, где потемнее.

....................

Сердце пуделя, когда он бежал к чёрным большим автомобилям, предчувствовало что-то радостное и одновременно нехорошее. Эти два чувства постоянно смешивались и какое из них первое, и какое второе он определить никак не мог, потому что и эти чувства то и дело менялись местами.

– Сима! Какого лешего медлишь! – раздался из первой машины знакомый голос. О! Этот голос был не просто знаком пуделю. Он принадлежал самому Фоме Фомичу, его хозяину. А тот человек, что отворяет ворота, и есть тот самый Сима, запах которого он чуял в вагончике и о котором так нелицеприятно говорили профессор и Крокыч. «Так вот какой свалкой заведует Фома Фомич» – подумал пудель, и решил подойти поближе, только не следом за машинами, потому как хозяин может узнать в пуделе своего сбежавшего пса, а лучше пробраться по лопухам, так надёжнее, и пудель нырнул в лопухи.

Не прошёл он по лопухам и двадцати метров, как в его нос ударил уже другой знакомый запах, только он уже не смешивался с запахом Фомы Фомича. И тут луна вышла из-за облака, и он в её сумеречном желтоватом свете увидел фигурку. Фигурка метнулась из-под машины к лопухам и замерла. Эта был то ли конь, то ли человек, то ли всё вместе взятое. В любом случае таких людей или животных пудель в своей жизни не видел. Пудель сейчас полагался не на зрение, а на чутьё. А вот запах ему говорил, что это друг, потому как он пахнет точно так же как Василий, Белянка и Смуглянка. «Значит это игрушка», – подумал пудель и первым подошёл к незнакомцу.

– Не бойся меня, – проговорил пудель, – Я тебе ни сделаю ничего плохого, потому что я твой друг.

– А как мне знать – друг ты или враг? – спросил Свистопляс, выступая из-под лопуха.

– Ты имеешь такой же запах…

– Кто это пахнет так же как и я?

– А тебе ничего не говорят такие имена как «Василий», «Смуглянка», «Белянка»? – спросил пудель.

– Откуда ты их знаешь? – обрадованно, но в тоже время немного недоверчиво спросил кентавр. Жизнь обоих научила осторожности, чтоб не бросаться в объятия первому встречному, и не доверять на слово.

– Я знаю, что ты Свистопляс и что вы с Гуделкой отчаянные ребята, – проговорил пудель, а те, кого я назвал Василием, Белянкой и Смуглянкой живы и здоровы.

– Ура!.. – чуть было не крикнул Свистопляс от переполнившей его мгновенной радости, но он тотчас взял в себя в руки и кроме как созвучия «Ур…» ничего не поколебало воздух.

– Как ты здесь оказался? – спросил пудель.

– Я приехал на подвеске одного из этих автомобилей, – ответил кентавр. – По нашим соображениям и имеющейся у нас информации, наши братья и сёстры из сломанного дома должны находиться на этой свалке.

– Связывая обстоятельства и опираясь на запахи, я тоже прихожу к такому же выводу, – проговорил пудель.

– Правильно, – сказал кентавр. – А вот мне и Гуделке это даже очень точно известно.

– Откуда это вам известно? – спросил пудель Свистопляса.

– Жаль, что друга Гуделки нет, – сказал Свистопляс, но тут же, за его спиной раздался голос:

– Как это нет! Ты, брат Свистопляс, что-то рано меня похоронил.

– Гуделка, ты как тут оказался!!!? – воскликнул обрадовано Свистопляс и схватил друга за плечи.

– Я приехал в бардачке вон того лимузина, – и он указал на машину, стоявшую в тени. – Это машина доцента. В машине на заднем сиденье сидят связанные Костя и Антон. Когда доцент остановился и вышел из машины, я выбрался из бардачка и попытался их развязать, но не смог, слишком крепко стянуто. Я решил вылезти из машины и попытаться найти острый предмет, чтобы им можно было разрезать верёвки, например, стекляшку. Я опустил стекло, выбрался из машины, стал присматриваться и слышу разговор. Голос своего друга я из тысяч голосов узнаю.

Оба друга очень сильно обрадовались встрече и от бурлящих в них чувств никак не могли перейти к обсуждению сложившейся ситуации.