Старый дом под черепичной крышей

– Чего тебе неймётся? – спросил Василий, когда сон окончательно от него отошёл.

– Я сходил в разведку и обнаружил, что мы пришли на свалку.

– И что дальше? Сходил и сходил, что, обязательно будить надо? – и Василий широко зевнул.

– Да вы послушайте… На территории свалки я нашёл хибарку, такой маленький сарайчик, в котором живут люди. Я даже удивился, что в таком неприглядном помещении можно жить. У моего бывшего хозяина в квартире много комнат и всё заставлено мягкими диванами, креслами и другой всякой мебелью, вы это сами видели, а ещё есть большущая трёхэтажная дача и дом за границей. Правда за границей я никогда не был, а на даче у меня была собственная комната на первом этаже, в несколько раз больше чем конура этих людей, и спал я там на диване. Но это так, к слову. В сарайчике этом живут профессор и художник. Очень умные и деликатные люди.

– А об этом ты как узнал, что умные и деликатные? – спросил Василий. – Ты что, с ними разговаривал?

– Потому, что разговаривают они друг с другом учтиво и беседа их умна. Из разговора профессора и художника я узнал, что на свалке ищут старинную глиняную игрушку, рабочие разбирают привезённый самосвалами строительный мусор. Я и подумал, может быть, это вас ищут? Вы ведь тоже глиняные игрушки. И потом, что-то уже ими найдено, только запахов присутствия найденного я не обнаружил.

– Как я понимаю, – сказал гармонист, – нас в строительном мусоре искать не будут, если только в костре. Синеволосая меня сама в костёр бросила.

– Тогда может быть ищут Смуглянку с Белянкой? – задал вопрос пудель.

– Сам же сказал, что ищут в строительном мусоре, а в домах мусор бытовой, упаковки, старые изношенные вещи и так далее. Мы видели, как наш дворник всё это убирал, а часть на месте сжигал.

– Тогда, может быть, это ваших сестёр и братьев ищут? – не унимался пудель.

– Скажешь тоже. Это мы уехали, а те в доме остались. – Сказал Василий.

– Может дом сломали, вот тебе и строительный мусор – озвучил гипотезу пудель. Потом, на свалке полно таких же запахов, что и от вас исходят, только давнишние.

– Мамушкин дом ещё очень даже хороший. Зачем его ломать? – возразила Смуглянка.

– Стоп. – Тут пудель умолк и задумался, а потом тихо сказал, – какой же я дурак. Бывают дурни псы, только я им и в подмётки не гожусь.

– Ты чего? – спросила Белянка.

– А то, что мой хозяин говорил, что купил большой, деревянный дом под черепичной крышей у Глебучева оврага. И ещё он говорил, что на этом месте то ли коттедж, то ли супермаркет хочет построить. Может быть, это и есть вашей мамушки дом?

– Ты говори, да не заговаривайся, – проговорил сердито Василий, – кто это посмеет сломать мамушкин дом?

– А я и не заговариваюсь, – запальчиво сказал пудель. – Сам посуди. Ваш дом около Глебучева оврага стоял? – Стоял. Деревянный? – деревянный. Крытый был черепицей? – черепицей, Старый дом? – старый.

– Разве мало домов старых и крытых черепицей? – чтобы не думать о плохом, сказал Василий.

– Рядом с нашим домом ни одного дома не было, чтобы были крытые черепицей, – сказали Смуглянка и Белянка.

– Вы откуда знаете? – продолжая не верить в доводы, упирался Василий.

– А нам Мурлотик говорил, – сказала Белянка.

– Так он вам и говорил? – засомневался Василий.

– Он говорил, что по черепичной крыше, охотясь за воробьями, он ходить наловчился, а другие дома сплошь крыты железом, по ним особо не походишь.

Эти слова окончательно убили последнюю надежду в Василии. Он не хотел верить в то, что это сломан их дом. «Что же стало с моей Дуней, – думал Василий, что стало с Глиней, Свистоплясом, Катериной и другими?» – Он нагнулся и обхватил голову руками.

– Ты не расстраивайся, – сказал пудель, – может быть с ними ничего плохого и не случилось? Но вместо ответа Василий, взял гармонь и едва трогая лады, заиграл. Грустные звуки полились в вечернее небо. Гармонь не пела, а стонала. Сквозь грустную мелодию слышались то скрежет металла, то шум падающих стропил, то шелест ветерка, который поднимает в воздух вековую от строения пыль, то чьё-то рыдание и всхлипы. И от пролившихся на землю звуков перестал стрекотать кузнечик. Он хотел забраться на самую высокую травинку, чтоб увидеть игрока, но не смог, потому как его ножки скользили по стебельку, так как стебелёк был мокр от кузнечиковых слёз; остановились, проплывающие высоко в небе, заслонив луну, облака. И проронили облака на землю капельки-слезинки, и пали капельки дождя на лицо Василия, и потекли капельки по щекам Василия, соединившись с его собственными слезами, и побежали одним гремучим потоком, и не было на земле такого потока, в котором бы было заключено больше горя, чем в этом. И если встретится на его пути неправда, то огнём сгорит, и если встанет на его пути плотина из несправедливости, то по камешку размечется. Таково было горе и такова была печаль, и требовала эта печаль от небес возмездия. И стенали о возмездии травы, и сгибались к ним в едином порыве ветки кустов, и клонили головы высокие деревья, и слышалось в подлунном мире только одно – «Покарай, Господи!».