Старый дом под черепичной крышей

Василий перестал играть. Все сидели молча, одна луна по-прежнему проливала на землю свой желтоватый свет.

– Профессор ещё говорил о том, что ему то-ли во сне, то-ли наяву являлись какие-то глиняные существа, – проговорил пудель. – Эти существа по нему ходили и с ним разговаривали, говорил про какого-то Заступника, Пустолая, других я не запомнил.

– Что, он их видел? встрепенулся Василий и буквально вскочил – они живы?

– Ты чего это? – спросил Василия пудель.

– Говори,… говори…, что ты о них знаешь?!

– Что я знаю…? Да по существу ничего… Вроде бы они профессору помогали, когда его художник под лопух отнёс и там положил, когда ему стало от жары плохо.

– Может быть, ты ещё чего запомнил!? Ведь и Заступник, и Пустолай – наши братья!? – допытывался Василий. – Мы все вместе жили в мамушкином доме.

– Нет, больше ничего я не запомнил, – виновато сказал пудель, но я обязательно узнаю. Теперь я понял, что профессор и художник наши друзья и их не следует опасаться.

Может быть, этот разговор продолжался бы и дольше, только подъехали к свалке два чёрных лимузина, высветив фарами ворота, и произвели на свет требовательные, высокомерные и чванливые звуки. Василий, Белянка, Смуглянка и пудель стали смотреть как завороженные на эти автомобили.

– Вы никуда не ходите, я сейчас, – сказал пудель, схожу на разведку, узнаю, что к чему. И тут же, шагнув в сторону, скрылся в темноте, а игрушки, обрадовавшись возможно скорой встрече со своими братьями и сёстрами, и немного успокоившись, стали ждать пуделя. Только недолго они бодрствовали, тяжёлая дрёма снова навалилась на Василия, Белянку и Смуглянку и смежила веки. Глиняшки накрылись широким листом лопуха и уснули.

Глиняшки совершенно не слышали, как рядом с ними остановился чёрный «форд». Скажу по секрету. «форд» мог остановиться и в любом другом месте, но он остановился именно здесь, в метре от спящих игрушек. За рулём сидел Батист. О! У француза были великолепные данные шахматиста. Он мог просчитывать ситуацию на много ходов вперёд. Если бы он выбрал профессию сыщика, то он бы вряд уступал Шерлоку Холмсу. Прекрасная интуиция и трезвый расчёт помогали ему находить такие ходы, которые могли бы украсить любое художественное произведение на эту тему. Интуиция его никогда не подводила. Она помогла ему выйти на Фому Фомича, она помогла ему разобраться во взаимоотношениях Фомы Фомича и доцента. Не подвела она его и сейчас.

Дверка машины открылась, предприниматель вышел и осветил подмостовое пространство фонариком. Он никого не увидел. «Странно, – подумал он. – Должны быть где-то здесь. Они не могли уйти дальше на своих коротеньких ножках; мост – прекрасное укрытие от дождя и, на тебе, пусто». Если бы Батист посмотрел на землю рядом со своими ботинками и поднял лежащий лист лопуха… Но он этого не сделал.

После осмотра подмостового пространства Батист выключил фонарик, вернулся к машине, сел в кабину. Некоторое время Батист не предпринимал никаких действий. Он размышлял. Всё в нём говорило, что игрушки, которые он видел у Фомы Фомича, находятся где-то поблизости, но темнота мешала поискам. Наконец Батист принял решение – он завёл мотор и, не включая фар, тихо уехал, чтоб через километр-два снова остановиться на обочине высвечивающегося шоссе, выйти из автомобиля, постоять а затем, включив фары и вдавив педаль экселератора в пол, быстро уехать.