Старые друзья

Накануне отъезда мы собрались у Жана, чтобы произвести инвентаризацию и проверку походного снаряжения, а заодно решить, каким образом разделимся на две группы: вряд ли стоило ожидать, что какой-нибудь водитель посадит к себе в машину сразу четырех автостопщиков. Мы бросили жребий, и по воле случая я попал в компанию с Люс, что вполне меня устраивало: во-первых, потому, что я испытывал к ней искреннюю симпатию, а во-вторых, потому, что надеялся использовать ее как приманку в ловле попутных машин.

На следующий день, рано утром, отец отвез меня в Лувера, к Люс, и я еще раз убедился, что в семействе Маллар дурдом вступает в свои права с первыми лучами зари. Родичи Люс не нуждались в разминке и брали с места в карьер: «Береги себя, моя сладкая!», «Передавай привет бошам!», «Не забудь привезти мне пивную кружку!», «Поцелуй меня сейчас же!», «Сильвер, не вздумай лапать мою сестру!», «Чего-чего?», «Пришлите открытку!», «Только не присылайте открытки!», «Нет, пришлите!», «Люс, мы все тебя любим!», «Валите уже отсюда!».

На рассвете отец высадил нас на департаментальном шоссе. Мы с Люс остались одни. Мы сняли и поставили на землю свои рюкзаки. Деревня искрилась в каплях росы. Щебетали ранние птицы, за холмом вставало солнце. Нас охватило одно и то же восхитительно-пьянящее чувство счастья. Мы оба, особенно она, впервые в жизни по-настоящему вырвались из клетки. Мы посмотрели друг на друга:

– Скажи, классно?

– Ага, классно.

В тот незабываемый миг наша с Люс дружба обрела законченную форму, и, по-моему, это было здорово. Мы были молоды, полны сил и веры в себя. Но главное, мы были свободны. Свободны.

Мысль о том, что через несколько минут я увижу Лурса и Мару, увижу, как они спускаются с парома и шагают ко мне, меня и воодушевляла, и тревожила, – я не знал, чего от них ждать. Зато перспектива встречи с Люс будила во мне чистую, беспримесную радость и заранее заставляла расплываться в улыбке. Я не сомневался, что мы оба снова испытаем то самое счастливое чувство единения, которое распирало нам грудь, пока мы стояли на обочине шоссе. С того дня прошло сорок лет, но это ничего не меняло.

Между прочим, там, в Германии, мы едва не погибли, и виновата в этом была она, Люс.

Случилось это на берегу озера в горном массиве Шварцвальд. Ее в буквальном смысле слова похитили три мотоциклиста, как и мы, приехавшие из-за границы, но старше нас. Мы не видели, как это произошло, просто в какой-то момент обнаружили, что ее с нами нет. Один взрослый дядька, которого звали Альфонс (в других обстоятельствах это имя сильно нас повеселило бы), усадил нас в свой «жук», подбросил к окрестностям шале и сказал: «Она там». Чуть поодаль стояли, опираясь на подставки, три мотоцикла.

Мы решили штурмовать шале. На крыльце Лурс получил от волосатого типа в зеленых шортах удар шлемом в висок, упал без сознания и больше не двигался. Из дома выскочили еще два неандертальца – по пояс голые, оба с мохнатой мускулистой грудью, в сапогах. У нас с Жаном был выбор – бежать или сражаться. Без малейших колебаний мы бросились в бой. В конце концов, мы же сами решили посвятить лето приобретению нового опыта. Если первый поставленный нами эксперимент отвечал на вопрос: «Как меньше чем за полчаса позволить ободрать себя на 80 франков», то темой второго стало: «Как меньше чем за полминуты позволить расквасить себе физиономию».

Ничто на свете не могло нас остановить. Мы кинулись в атаку, заранее уверенные, что проиграем, но полные энтузиазма и сознающие свой героизм. В тот вечер ради спасения Люс мы не задумываясь отдали бы наши жизни.

Они отпихнули нас и начали лупить.

Мы упали на землю и откатились в траву. Они дубасили нас ногами. Но больше всего досталось Лурсу, который не успел даже принять участие в драке и с большим трудом приходил в себя после полученного нокаута.

На обратном пути нам ужасно не хотелось снова разделяться, но выхода не было. На сей раз судьба определила мне в напарники Лурса, и он признался мне, что хочет пойти учиться карате. Так он и сделал, скорее всего, в тайной надежде еще раз встретиться на крыльце шале с тем доисторическим чудовищем, ловко увернуться от удара шлемом и долбануть противника так, чтобы запомнил на всю оставшуюся жизнь. В действительности ничего подобного не произошло: вспоминать прошлое мы можем сколько угодно, но пережить его заново нам не дано.

Тогда же, по пути домой, – в тот вечер, когда мы выпили слишком много пива, – он и рассказал мне, как нашел тело матери в двадцать четвертой аудитории лицея.