Старая девочка

Сам Кузнецов еще не ложился, в кабинете и в гостиной особняка горел свет, и от охраны Ерошкин знал, что он до сих пор сидит за письменным столом и работает. Чтобы полностью держать ситуацию под контролем, Ерошкин направил двух человек к командиру взвода, который охранял внутренний периметр вокруг кузнецовского особняка, и двух других — к командиру роты, чьи солдаты патрулировали границы парка, своим же агентам велел держаться недалеко от Веры, но так, чтобы ей не мешать и на глаза ей тоже ни в коем случае не попадаться. В остальном действовать по обстоятельствам. Он несколько раз подряд повторил им, что совсем не хочет помешать встрече Кузнецова и Веры, что прав таких он не имеет и превышать свои полномочия не собирается, но Москва до крайности интересуется, как происходят эти встречи и что на них обсуждается. Ответы на эти вопросы должны быть сегодня получены во что бы то ни стало. От управления НКВД до парка меньше пяти минут хода, и люди Ерошкина были на месте за полчаса до того, как туда подошла Вера. По очереди по трем телефонным номерам они звонили Ерошкину и не спеша, обстоятельно докладывали, где и как расположились, так что и он тоже успел хорошо подготовиться.

Одни чекисты еще вели Веру, другие уже ждали ее около парка, и Ерошкину было показалось, что у него есть время передохнуть, но тут вдруг стала поступать чрезвычайно занятная информация. Оказалось, что здесь, у парка, ждут Веру отнюдь не только чекисты — жены, все семь, в полном сборе, караулят Веру на улице, ближайшей к парку, прямо напротив центрального входа, впрочем, этого как раз можно было ожидать, интереснее другое: на следующей, второй от парка улице филеры обнаружили других женщин, настоящую толпу, чуть ли не из ста баб, причем не меньше половины из них они знали в лицо и со всей уверенностью заявили Ерошкину, что это тоже жены врагов народа, правда, никакого отношения к Вере не имеющих. Случайным это, конечно, быть не могло, и тут Ерошкин вдруг начал понимать, что за конструкцию пытался построить его предшественник. Он еще бы не взялся это точно сформулировать, но готов был поклясться, что находится совсем близко.

Как рассчитывали чекисты, ровно через полчаса к центральному парку подошла и Вера. Она спряталась за огромной липой слева от центральной аллеи и там, прислушиваясь, простояла минут десять. Везде было тихо, и она, решив, что все в порядке, пошла направо и так, посолонь, стала обходить парк. Она шла и, то и дело останавливаясь, шепотом кричала: “Леня, Леня! Я иду к тебе, Леня. Я уже близко, Леня, — кричала она ему, — совсем рядом”.

Очевидно, круг, по которому она шла, был для нее чересчур велик и она пыталась сузить эту свою орбиту, но ей не везло, тут же она натыкалась на солдат из роты охраны. Стояли они не часто, парк был большой, а их всего-то чуть больше сотни человек, но ее выдавали то шуршащие под ногой прошлогодние листья, то треснувшая ветка. Трижды ее едва не забрали, но она каждый раз спасалась благодаря мышам. Дома она и вправду полночи ловила мышей и теперь, когда слышала команду солдата “стой, кто идет?”, вынимала из-за пазухи одного из зверьков и кидала в сторону. Шума от обезумевшей от страха твари было куда больше, чем от самой Веры, и солдат бросался за мышью.

Благополучно ускользнув, Вера шла дальше и снова и снова звала Кузнецова. Она кричала: “Солдаты не пускают меня к тебе, Леня. Зачем столько этих людей в форме и с автоматами? Зачем они здесь?” И опять: “Почему они не пускают меня к тебе? Почему держат так далеко? Неужели люди говорят правду и ты забыл Веру, не хочешь ее больше видеть?” Слушая эти донесения, Ерошкин вдруг поймал себя на том, что неизвестно почему он отчаянно боится, что Вера и вправду находится чересчур далеко от Кузнецова и он ее не слышит. Ерошкин даже подумал, что, наверное, стоит снять часть солдат из внешнего кольца охраны, чтобы Вера могла подойти к особняку ближе. Но тут позвонил чекист, пост которого находился прямо в кузнецовском доме, и доложил, что с секретарем обкома, похоже, что-то неладно: он мечется из комнаты в комнату, от окна к окну, и иногда можно разобрать, как он шепчет: “Вера, иди сюда, иди, иди скорей, иди, Вера. Я столько лет тебя жду. Я только о тебе и думаю, всю жизнь о тебе одной, Вера”.