Сталинградский гусь

Все звуки в ночи на кладбище усиливаются, даже торопливые строчки, которые оставляют земляные мыши, превращаются в топот, который легко засекает человеческое ухо, взмахи крыльев потревоженных птиц, летающих в темноте над кладбищем, превращаются в грозный шелест ночных волн, они также хорошо слышны, а плач шакалов, облюбовавших пустыри окраин, способен проткнуть барабанные перепонки – такой он острый, слезный, способный вызвать оторопь, даже страх… У того, кто слышит вой шакалов в темноте, по коже обязательно ползут неприятные мурашики.

Хорошо, что могила 64–15 находилась не в центре гигантского погоста, не в дебрях, а была прижата к краю – такое место выбрали сами душманы, спасибо им. На железной дощечке, воткнутой в могилу, черной краской были нанесены две буквы «ММ».

Майор Кудлин понял: одна буква – это имя геолога – Михаил, вторая буква – фамилия.

Неплохо было бы доставить в Москву какое-нибудь вещественное доказательство того, что здесь похоронен Михайлов, но как его добыть? Разрыть могилу? Это невозможно. Да и сам Михайлов этого им не простит.

К уголку дощечки была прикручена проволокой жестяная бляшка с неровно выбитым номером 64–15.

Из-за кустарника, выполнявшего роль ограды, послышался негромкий ухающий крик – так кричат филины. Это был сигнал от караульного: на кладбище идут люди.

Добрые люди по ночам на кладбища не ходят, ходит народ совсем иной.

– Рассредоточиться! – подал команду Кудлин.

Площадка у могилы Михайлова мгновенно опустела. Наступила тишина, какая-то зловещая, колючая, невольно рождающая боль.

Интересно, кого же черт несет на кладбищенские обиталища? Это может быть только нечистая сила. Чистая сила тут ночью не появляется, это совершенно точно.

В густом мелколистном кустарнике, обрамлявшем эту сторону кладбища, был сделан проход, через него к могиле протиснулись трое. У одного из пришедших через плечо, стволом вниз, был перекинут автомат. Судя по всему, этот деятель был старшим в тройке, от его уверенной фигуры исходили некие токи, которые могут исходить только от командира.

Старшего Гужаев узнал, это был тот самый угрюмый душман, который пас водителя Гулябшу на базаре, а заодно присматривал и за пленником.

Старший пробурчал что-то себе под нос, тут же к жестяной табличке сунулся один из его спутников, пошарил пальцами в слабой, еще не успевшей вырасти травке, колупнул пальцами землю в одном месте, потом в другом, подцепил тонкий провод, показал его шефу.

– Сюда никто не приходил, – сказал он, – и не думал даже приходить…

– Вижу! – громко, не боясь потревожить тишину могил, рявкнул старший. – Не слепой!

Могила Михайлова была заминирована: эти люди не щадили старика даже после его смерти. Гужаев подумал, что Кудлин не выдержит, даст сейчас команду ликвидировать эту тройку, вытянул из-под широкой полы одетой навыпуск рубахи пистолет с навинченным на ствол глушителем, Игорь даже задержал в себе дыхание, чтобы ничто не помешало совершить нужное и справедливое дело, отомстить за смерть заслуженного человека, но майор молчал.

У него на этот счет были свои соображения. Игорь понял: справедливого возмездия этим убийцам, готовым живьем поскидывать в могилы своих матерей, не будет, час расплаты откладывается. Несогласно покрутил головой.

– Зарывай провод! – рявкнул старший на своего подопечного. – Чего ковыряешься?

Подопечный проворно заработал руками, не боясь сделать неосторожное движение, только локти, будто концы крыльев, равномерно вскидывались и опускались. Видимо, провод имел хорошую слабину, запас на тот случай, если человек ошибется или чего-нибудь не разглядит в темноте.

– Пора вообще заканчивать охоту, – проговорил старший, – никого на этого дохляка мы не поймаем. Бесполезно!

Гужаев почувствовал, как у него что-то запершило в горле, внутри поднялся горячий клубок, но Игорь быстро остудил его, заставил опуститься, лечь на дно, спрятаться. Впрочем, где он мог спрятаться?

– Как скажешь, так и будет, – это подал свой голос третий визитер, здоровяк с широкими плечами, способный вытащить из грязи не только забуксовавшего осла, но и американский грузовой автомобиль.

В общем, у старшего в этой группе была хорошая поддержка.

Старший неожиданно резко обернулся, он неожиданно что-то почувствовал, сорвал с плеча автомат. Но куда стрелять, в кого – не знал, на кладбище было пусто.

– Странно… Не пойму, в чем дело, – пробормотал он озадаченно, – такое впечатление, будто в спину мне кто-то целится.

– Бывает, – успокаивающим тоном пробормотал здоровяк, шумно, по-паровозному запыхтел – то ли смеялся, то ли прочищал себе дыхание: серьезную машину представлял собой этот повелитель ломов.

– С тобой такое тоже бывает, Казимир? – поинтересовался старший.

«Опля! Казимир! Это имя либо польское, либо прибалтийское, либо из числа народов, проживающих на землях, граничащих с Советским Союзом».

– А с кем не бывает? – воскликнул здоровяк. – Со всеми бывает, исключений нет.