Сталинградский гусь

Игорь даже не заметил, как в пальцах у Хасана оказалась сигарета и когда он ее зажег. Паренек затянулся сигаретой глубоко, по-мужски, у него даже звонко засипели легкие, – проглотил дым, потом сделал еще одну затяжку… Пожевал губами, в следующий миг крепко сжал их, подмигнул Гужаеву круглым, каким-то удивленным глазом, – правым, левый у него оставался неподвижным.

Задумчиво глянул вверх, словно бы хотел там что-то засечь, но не засек и, покачав головой, подцепил пальцами концы вывернутых карманов и чуть приподнял их. Игорь с удивлением обнаружил, что из-под пальцев у Хасана, и с правой стороны, и с левой, густыми кольцами начинает выползать дым, и вскинул правую руку с оттопыренным большим пальцем.

– Ты это самое… Марсель Марсо, – сказал он фокуснику.

– А кто этот Марсель Марсо?

– Большой человек.

– А-а-а! – судя по довольному выражению лица, сравнение с Марселем Марсо Хасана устроило, он покивал согласно и хорошо отработанным коротким движением загнал вывернутые карманы джинсовой куртки на то место, где они должны были находиться.

Дым перестал сочиться из них. Хасан победно улыбнулся, подмигнул загадочно, глянул в одну сторону, потом в другую и приблизился к Игорю.

– Слушай, а ты ведь не афганец, – внезапно проговорил он, – хотя язык наш дари знаешь хорошо. И не пуштун ты и не хозареец… Тогда кто?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Неужели он, опытный батальонный разведчик, износивший на этой войне уже три комплекта формы-«песчанки» и питавшийся в разведке не только консервированной кашей-кирзухой, но и всем что можно добыть и съесть – змеями, скорпионами, ящерицами, гусеницами, черепахами, птицами, пауками, койотами, дикобразами, мышами, бикфордовым шнуром, взрывчаткой и многими другими «вкусностями», лопухнулся и где-то прокололся?

Немного поразмышляв, Игорь улыбнулся по-прежнему доброжелательно, открыто и ответил, не усомнившись в правоте, а точнее – в правдивости своих слов:

– Я – горный таджик.

– Это как? – не понял Хасан, глаза у него от удивления разъехались в разные стороны.

– А так! Говоря по-иному, перс, родившийся в горах.

– О-о-о, – заинтересованно протянул Хасан, – белудж, значит?

– Не белудж, а перс.

– Выходит, ты иранец, да?

– Можно сказать и так. Иранцы – это и есть персы. Один народ.

– М-м-м-м, – задумчиво промычал Хасан и, покачав головой, замер на несколько мгновений. Он хотел что-то сказать, но не сумел собрать в кучку нужные слова и сформулировать мысль…

– По машинам! – раздалась той порой гортанная команда Джангула. – Отправляемся!

Захрипели моторы, воздух маслянисто заискрился от дизельных выхлопов, грузовики стали один за другим выползать на трассу и набирать скорость.

– Как бы он тебя не выдал, – озадаченно проговорил напарник Игоря Салим Керимов и поерзал по продавленному сиденью кабины.

– Не выдаст, – спокойно проговорил Игорь, – либо я плохо разбираюсь в людях и отныне мне надлежит разбираться только в колбасных обрезках, в нечищеной картошке и в каплях для лечения насморка.

Шерстистые, какие-то мягкие, словно бы их сшили из хорошей ткани, горы вспухали в пространстве, находясь вдали, неспешно проползали в другое место и исчезали, словно бы стеснялись людей, стремились поскорее раствориться, чтобы не мозолить им глаза.

Вместе с дорогой назад уползало и время – дорогое для каждого находящегося здесь человека, независимо от того, кто он и что он, предназначенное для жизни, но ведущее всех нас к смерти.

* * *

Больше до самого обеда Джангул привалов не делал. Была только одна остановка – закипел радиатор у одной из старых машин, шедших в свой последний рейс, после чего грузовик собрались пустить на запчасти, а дырявые сработавшиеся детали сдать в утиль.

Задымивший грузовик шел следом за машиной Игоря, и когда Гужаев услышал за спиной частые тревожные гудки, то, подчиняясь им, ощущая, как внутри у него возникает что-то сосущее, болезненное, также начал давить ладонью на пятак сигнала.

К нему тут же присоединилась машина, идущая впереди, в воздухе возникло ощущение опасности и какой-то вселенской тревоги.

Ощущение это мигом достигло машины Джангула, и колонна остановилась. Игорь скосил глаза в треснутое боковое зеркало, прикрученное к согнутому кронштейну кабины, – треснуло зеркало от того, что по нему в скользящем движении проехался осколок гранаты, – глянул, что там случилось со старым МАЗом?

Носовая часть мотора у занемогшего грузовика была окутана фыркающим, стреляющими брызгами кипятка паром, – закипела жидкость в радиаторе. Для современных машин случай редкий. «Интересно, чем водила заправил радиатор, какой жидкостью? Или, может, разработал новый метод для старых машин и заправил холодным воздухом, который никогда не бывает горячим? В дороге внезапно прорвало водяной шланг, вода попала в радиатор и быстро превратилась в кипящий чай… Тьфу, какая это гадость, ваша заливная рыба! Абракадабра какая-то сидит в башке!»