Сталин против рептилоидов

А гражданин с жёлтым лицом, стоя внизу, и глядя вверх, не смог точно определить показалось ли ему или он действительно видел, что кто-то подходил к окну после того, как выключили свет. Он подумал, что дозвониться ему до руководства сейчас будет невозможно. Он даже не знал, где найти телефон ночью. Поэтому он пошёл, сел в машину, завёл мотор и поехал в контору, чтобы лично доложить товарищу Толмачёву о местонахождении разыскиваемой шлюхи. Ефрем был уверен, что это её они искали, и что сейчас она спит в этой убогой общаге для вонючих детей сиволапого мужичья.

Глава 15

Была уже ночь. В условленном месте на Маросейке, Иосиф Виссарионович увидел высокую фигуру в плаще и шляпе – его ждали. Он приказал остановить машину. Ожидающий открыл ему дверь. Сталин вышел и протянул руку для рукопожатия, хотя утром они уже виделись.

– Товарищи уже ждут? – Спросил он.

– Да, – отвечал товарищ Андреев. – Все в сборе.

Они прошли по узкому переулку между трёхэтажными зданиями, и вошли под арку, во двор, и сразу повернули налево. Там, у двери в цокольный этаж они остановились, но постучать не успели – им отворили. Пять ступенек вниз, и они были на месте.

Товарищ Андреев забрал у Сталина фуражку, и Иосиф Виссарионович отварил дверь, вошёл в комнату без окон, где за маленьким столом, под лампой, сидели три человека. Перед ними стояли стаканы с крепким чаем в подстаканниках, а над ними клубился табачный дым.

– Извините, что заставил ждать, товарищи, – сказал Сталин, здороваясь за руку со всеми присутствующими и садясь на свободный стул.

Товарищ Андреев принёс и поставил перед ним стакана чая. И вышел.

– Мы недолго ждали, Коба. – Сказал Дзержинский. – Сами только пришли.

Когда Сталин раскурил трубку, и придвинул к себе чай, Феликс Эдмундович начал:

– На правах самого осведомлённого, позвольте, начну я. Надеюсь, возражений не будет?

– Да брось, Феликс, давай без всего этого, мы не на ЦК, – Сказал Фрунзе, – а то ещё начнём стенограмму вести.

Товарищи засмеялись и Дзержинский заговорил:

– Прошлой ночью проститутка из бывших эсеров застрелила одного из ящеров, когда он собирался её ритуально сожрать.

– Молодец какая, – восхитился Киров.

– Как выяснилось, он был из семьи Зиновьева, семья решила устроить ей показательную экзекуцию, но товарищ Артузов и Эгунд, предоставили этой проститутке охрану.

– Охрану? Зачем? – Удивился Фрунзе. – Чтобы позлить их?

– Глупо их провоцировать, – сказал Киров. – Просто потеряем людей и всё.

– Товарищи, я уже довёл до сведения товарищей Артузова и Эгунда, что их действия были ошибочными. Но они объясняли это тем, что хотели выяснить, из какой семьи был жабрей. И для этого им нужна была эта проститутка. А потом они охрану сняли бы.

– Жабрей? – Сталин выпустил клуб дыма. – Что за жабрей, это фамилия ящера?

– Жабрей, это муж жабы, как метко подметил один из наших молодых сотрудников. – Отвечал Феликс Эдмундович, улыбаясь.

– Жабрей, – повторил товарищ Жданов и засмеялся.

Остальные товарищи тоже смеялись.

– В общем, предоставление охраны этой гражданке было ошибкой, три часа назад они уже убили за это Эгунда вместе с шофёром. Это было ответом на уничтожение группы их палача нашими молодыми сотрудниками, которые охраняли эту проститутку. Кстати один из сотрудников уже погиб. Второй сотрудник, товарищ Тыжных и сама женщина пропали. Связь у них была замкнута на Эгунда. Вот как выглядит обстановка на сегодня.

– Дело дрянь, товарищи, сейчас они могут взбеситься и устроят нам новый красный террор, как за ублюдка Урицкого. – Сказал Киров.

– Да нет, Серёжа, не тот политический момент, – ответил Сталин. – Сейчас им не до того, тогда они были монолитны, едины, а сейчас они готовы уже друг друга рвать. Террора не будет.

– Да и не та фигура, этот Пильтус, нечета он Урицкому. И Яшке Людоеду он нечета, хотя Яшка Свердлов был большой фигурой. – Размышлял вслух Фрунзе. – Но даже за него не стали массовый террор устраивать.

– Свердлов всем надоел своими кровавыми выходками, даже, как теперь принято выражаться, самим жабреям, вот они за него и не мстили. Они устали от него, а в нашем случае – повод: мы не дали свершиться правосудию. – Не сдавался Киров. – А под террор они разберутся с тобой, Феликс, Зиновьев изнывает от того, что у него нет ни одного силового ведомства.

– Я согласен с Иосифом, – сказал Дзержинский. – Террора не будет.

– Феликс, а ведь Сергей прав, ты у Зиновьева как кость в горле. – Сказал Фрунзе. – Он попытается тебя убрать всеми способами.

– Троцкий не даст ему, – отвечал Феликс Эдмундович почти беспечно. – Ты, Миша, лучше подумай о том, чтобы Троцкий тебя не съел. Ты ж последний в РВС из наших.

Дзержинский был прав, Фрунзе вздохнул, помрачнел:

– Товарищи, да чёрт с ними, я знал на что шёл, и готов умереть за революцию, но боюсь за свою жену. Они ведь и её убьют, показательно. Феликс, если меня убьют, ты пригляди за ней, отправь за границу.

Дзержинский невесело усмехнулся и указал пальцем на Сталина:

– Это к нему, Миша, потому что меня, скорее всего, убьют вперёд тебя. Иосиф или Сергей пусть обещают её спасти.