Сталин против рептилоидов

– Миша, я, конечно, обещаю сделать все, что в моих силах, но почему ты считаешь, что тебя уберут? – Спросил Иосиф Виссарионович. – Есть основания?

– Да как тебе сказать, Коба, – стал говорить Фрунзе, – вроде как есть. Вот тебе пример: Собрал я два дня назад совещание, все старшие офицеры пришли, а Троцкий, Якир, Тухачевский и Блюхер демонстративно не явились. Игнорировали просьбу. Хотя все были в здании генштаба. Веду совещание, выказываю неудовольствие некоторым командирам, а они сидят и смеются мне в лицо, усмехаются, переговариваются. А когда я закончил совещание и пошёл к двери кое-кто из командиров начали реально ржать мне в след.

Я обернулся, а один из них, Вайнер, мне в спину из «маузера» целится. А остальные стоят и смеются. – Он помолчал и добавил холодно. – Выродки Троцкого! Жабреи!

– Как говоришь, звали того, что целился тебе в спину? – Спросил Сталин.

– Вайнер Леонид Яковлевич. – Сказал Фрунзе и замолчал.

Стали молча кивнул.

– Ну, так что будем делать, товарищи? – Спросил Дзержинский.

– Охрану у проститутки снять, – сказал Фрунзе. – Ей уже не помочь.

– Так с этим ясно, а дальше что, стратегия у нас есть? – Спросил Киров. – Или так и будем реагировать, а не бороться.

– Я почти утвердил на ЦК кандидатуру Когановича, отправлю его на Украину, думаю, он пройдёт голосование. – Произнёс Сталин. – Он попытается там навести порядок. Он наш человек, да и вообще, человек, что немаловажно.

– О! Это уже победа, – сказал Фрунзе отпивая чай, – остыл уже. Ты кстати так и работай дальше, ставь везде, где можно людей.

– Это легче сказать, чем сделать. – Отвечал Иосиф Виссарионович. – Каждый раз, за каждую кандидатуру приходится биться.

– Бейся дорогой, бейся, а ещё, Коба, нам ещё очень нужен Ленинград, помимо Украины. – Сказал Фрунзе.

– Нужен, конечно, нужен, но у меня нет больше людей с опытом, которым мы сможем доверять. – Соглашался Сталин.

Фрунзе и Дзержинский, да потом и Сталин, все уставились на Кирова.

– Товарищи, товарищи, да вы что? Меня в Ленинград? – Сергей Миронович, был удивлён. – Да нет у меня опыта, Коба прав, и авторитета нет такого, чтобы там работать. Они же сожрут меня в течение года.

Фрунзе похлопал его поруке как ребёнка и произнёс:

– Серёжа, а другого такого человека у нас нет. И ты должен продержаться там пока Иосиф не свалит Троцкого. Ты должен полностью нейтрализовать там всех, как теперь принято выражаться, всех жабреев, что поддерживают Троцкого. Как угодно, но нейтрализовать его ящеров там. Ни на одном собрании, даже в первичках, не должно проходить ни одной его резолюции. Ни одного его назначения.

– Товарищи, да вы смеётесь? Мне нейтрализовать жабреев? – Удивился Жданов.

– Да, – сказал Дзержинский. – Считай, что такую задачу перед тобой ставит партия. И не жалуйся, у Иосифа задача посложнее, ему Троцкого валить нужно.

– Мне свалить Троцкого? – Сталин поглядел на Дзержинского с удивлением, а потом стал задумчиво набивать трубку.

– Да товарищи, да, мы с Феликсом вам уже вряд ли сможем оказывать серьёзную помощь. – Произнёс Фрунзе.

– Михаил прав, – согласился Дзержинский, – мы не сможем долго поддерживать вас, сколько нам обоим осталось никто не знает, может год или два. И всё. Так что нужно торопиться. Мы понимаем, что тебе Серёжа будет в Ленинграде не просто, продержись там хоть пару лет, пока Коба будет работать тут. Не забывай, что Ленинград второе по значению место в СССР.

– Товарищи, надо значит надо, – сказал Жданов невесело и вздохнул, – буду работать в Ленинграде, пока партия не отзовёт. А надо будет, и умру там. Но вот в том, что я смогу местным жабреям на горло наступить, я не уверен.

– А я уверен, – сказал Сталин, – ты сможешь, Сергей.

– Значит так и решим: охрану с проститутки снимаем, Сергей едет в Ленинград. – Констатировал Фрунзе. – А Коба за это время, должен свалить Троцкого.

– Значит так и решим, – согласился Дзержинский. – А Сталину как всегда достаётся самое лёгкое.

Все, кроме Сталина, засмеялись не весёлым смехом.

– Надеюсь, что оправдаю ваше доверие, товарищи, – абсолютно серьёзно отвечал Сталин, раскуривая трубку.

Они стали расходиться, и когда вышли на улицу Дзержинский остановил Сталина:

– Коба, завтра в полночь будь на Дворцовой набережной у Дворцового моста. Там тебя будут ждать три человека. Они тебе всё объяснят.

– Да не могу я завтра, у меня много дел. – Отвечал Иосиф Виссарионович.

– Коба, я мерзавца Уншлихта два дня уговаривал, чтобы одного из них, из Соловецкого УСЛОНа выпустили, для допроса, так что тебе придётся отложить все дела. Да и остальные тоже приехали издалека, чтобы встретиться с тобой. И всё тебе объяснить. – Убедительно говорил Дзержинский.

– Ну, раз так, значит буду у Дворцового моста вовремя. – Отвечал Сталин.

Он протянул Дзержинскому руку.

– Ты держись, Иосиф, наверное, ты скоро один останешься, из ленинской гвардии, из людей, я имею ввиду, остальные старики будут жабреи. Так что вся надежда на тебя. Только на тебя. – Дзержинский крепко жал руку Сталина и улыбался, словно прощался навсегда, а потом ушёл не поворачиваясь.