Сталь в бархате

В конце, по традиции, самая красивая и молодая зиньянка приглашала на танец наиболее почетного гостя, накидывая на шею свою косынку. После короткого танца такой гость получал право поцеловать девушку и одаривал золотом, которое потом делили между собой все ее соплеменники.

И вот самая красивая из танцовщиц под традиционную в таких случаях мелодию подошла к центральному помосту и небрежно сдернула косынку из голубого шелка с точеных смуглых плеч. Вся мужская половина зрителей с восхищением следила за ее гибкими и грациозными движениями. У зиньянки были огромные, полные огня глаза, тонкая талия, изящные маленькие ручки, яркий румянец и черные, словно нарисованные брови. Даже слишком большой рот и неправильной формы крупный нос не портили ее грубоватую красоту.

Девушка бросила быстрый взгляд на герцога и барона и, видимо, сочтя их слишком старыми для танцев, перевела его на Конрада. Голубая косынка мелькнула в воздухе и обвилась одним концом вокруг шеи молодого рыцаря. Танцовщица повернулась к юноше спиной и потянула за оставшийся в руках конец, переброшенный через плечо. Конрад быстро спросил барона:

– Что я должен делать?

– Танцуй! – засмеялся старик.

Юноша поднялся с места и неожиданно ловко пошел на зиньянку, довольно удачно подражая манере танца, виденной им перед этим. Танцовщица не ожидала такого. Обычно подобные упражнения не знакомых с зажигательными плясками жителей северных провинций сводились к неуклюжему топтанию на месте и быстро заканчивались. Кавалер просто признавал свое поражение, останавливался и растеряно разводил руками. Поэтому девушка двигалась поначалу небрежно, даже лениво, и музыка играла в довольно умеренном темпе.

Конрад вышел вслед за танцовщицей на середину площадки и зиньянка повернулась к нему лицом. Она грациозно повела плечами и, сделав вид, что приближается, тут же отступила. Но ловкий юноша не отставал от нее ни на шаг, не совершил ни одного неверного движения. Он, как и следовало, сделал вид, что отшатнулся, а затем последовал за ней, ни на волос не изменяя положенного расстояния.

Танцовщица неожиданно вильнула в сторону, надеясь сбить юношу с ритма, но ей это не удалось. Какое-то время она пыталась запутать своего на удивление ловкого партнера, резко и внезапно меняя направление движения, но связывающая их косынка так и не натянулась, и не обвисла, сохраняя то положение, которое и должно быть.

Тогда зиньянка подала музыкантам незаметный знак ускорить темп, но и это не помогло. Зрители с изумлением смотрели как легко и красиво двигается юный рыцарь, ни в чем не уступая своей партнерше. Вдруг он сбросил косынку с шеи и, намотав ее на кисть, рывком заставил девушку приблизиться.

Зиньянка сверкнула глазами и изогнулась, гибкая и грациозная как кошка. Теперь она танцевала всерьез, без небрежности, и шелковая оранжево-алая юбка, словно языки пламени, вилась вокруг стройных лодыжек. Она снова подала знак ускорить темп и бубны зачастили в такт перестуку ее каблучков, а скрипки взвизгнули и понесли девушку на гребне волны, но она уже не вела в танце.

С полуоткрытым ртом Дарнок смотрел как танцует Рес. Он танцевал так же, как и сражался – с поразительной легкостью и ловкостью. Двигалось все его тело, а не только руки или ноги, каждый мускул принимал участие в пляске, которая становилась все безумнее, все неистовей. Танцевали его пальцы, плечи и даже улыбка, которая то исчезала, то появлялась на губах.

Волосы прилипли ко лбу танцовщицы, ее грудь вздымалась, каблуки выбивали безумную дробь, юбки взвивались выше колен. Не отрывая пылающий взгляд от лица партнера, повинуясь его сильным рукам, она летела под бешеную мелодию, которую все убыстряли и убыстряли вошедшие в раж музыканты. Она еще никогда не танцевала так. Ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, чтобы упасть к ногам юного рыцаря. Зиньянка едва дышала, не помня себя в вихре танца, безудержного и пьянящего как всепоглощающая страсть.

Их по-прежнему связывала косынка и они не приблизились друг к другу ни на шаг, но каждое их движение вызывало у зрителей ощущение страстных любовных ласк, соединения двух тел, опалённых жаждой наслаждения…

Внезапно музыка оборвалась и зиньянка без чувств упала в объятия своего партнера.

– Поцелуй! Поцелуй! – неслось со всех сторон.

Зрители, затаившие дыхание во время танца, теперь свистели, кричали и топали ногами.

Конрад наклонился и приник губами к вырезу блузки танцовщицы, которая полулежала в его руках, к тому месту, где сходились две бешено вздымающиеся округлости ее грудей.

– Вот дьявол! – вырвалось у Дарнока.

Барон только крякнул и расправил седые усы. Отец Жерони снисходительно улыбался. Молена, бледнее мела, поднялась с кресла. Винна отчаянно кусала губы.

– Это уже неприлично, – проворчала, хмурясь, Далина.

Зиньянка с томным стоном подалась вперед, обхватив голову юноши руками и ища своими губами его губы, но Конрад помог ей выпрямиться и подал сложенную уголком косынку.

– Держи!