Сталь в бархате

– А вы разве идете петь, чтобы победить? Мне казалось, что вы идете петь для нее.

Рес взял оруженосца за плечи и развернул лицом к себе. Глаза цвета грозового неба впились взглядом в карие глаза Дарнока и вместе с этим взглядом он вдруг почувствовал невероятную силу и уверенность в себе.

– Вам наплевать на других, Дарнок. Все равно, что подумают другие. Спойте так, чтобы она поняла, что вы ее любите. Спойте свою любовь, то что сейчас в вашем сердце. Спойте, как вы не хотите расставаться с нею. Спойте о том, что она и есть ваша жизнь. А теперь идите и сделайте это для нее и для себя.

И юный рыцарь оттолкнул Дарнока, глядя на него по-прежнему сурово и требовательно. Оруженосец отошел, словно во сне. Весь мир вокруг как-будто отодвинулся куда-то в сторону, далеко-далеко. Словно в тумане он слышал, как его объявили, слышал, как стихли зрители, приготовившись слушать. На негнущихся, деревянных ногах он вышел на середину ристалища с лютней в руке и обернулся, снова ища глазами Реса. Но вместо этого увидел Молену. Она улыбалась ему так ласково, так ободряюще, что у Дарнока защемило сердце.

А если Рес не сможет победить на турнире? Если Молена достанется другому? Уедет в далекий чужой замок и будет навещать Моран лишь изредка?

И Дарнок запел. Но совсем не ту песню, которую сочинил для турнира. Он пел то, что приходило ему в голову и мелодия взялась просто ниоткуда. Это было ни на что не похоже. Так никто никогда не пел. Никто не сочинял таких стихов. Это был просто крик израненной души влюбленного оруженосца.

Не покидай меня, любовь, не оставляй!
Ты для меня – вся жизнь, ты это знаешь.
Ты бережешь от бед и исцеляешь,
В тебе мой ад, в тебе мой светлый рай.

Не покидай, последняя надежда,
Единственное, чем еще дышу.
Я только об одном тебя прошу:
Останься, будь со мной такой, как прежде.

Не уходи. Мне без тебя не жить,
Не быть самим собой, не ждать, не верить,
Отчаянья глубины не измерить.
Не плакать. Не смеяться. Не любить…

Песнь была короткой и с последним аккордом на лютне лопнула струна. Этот звук был похож на предсмертный стон. Дарнок опустил инструмент и ушел с площадки под гробовое молчание зрителей, пошатываясь как пьяный. Он видел! Да, он видел как по щеке Молены скатилась слеза. И эта слеза сейчас была ему дороже всех сокровищ на свете.

Все расступились перед ним и оруженосец брел наугад по траве, ничего не замечая вокруг. А в ушах звенела мертвая тишина. Вдруг в эту тишину проникло тихое всхлипывание, словно заплакала женщина. И сразу, как по команде, тишина сменилась оглушительным ревом. Толпа просто выла от восторга! На Дарнока налетели какие-то люди, похоже – слуги из Морана, а затем и другие, совсем незнакомые. Все его трясли, обнимали, кричали что-то восторженное прямо в уши.

Ошеломленный оруженосец взмыл над толпой на руках восхищенных слушателей. Его принесли назад, на ристалище и поставили на землю перед герцогом Лагнарским. Ничего не понимая, с полуоткрытым ртом, Дарнок по-прежнему как во сне выслушал как торжественно провозгласил правитель Лагнара его победу и как толпа восторженно подхватила его слова многократным громогласным эхом. Как во сне он принял из рук герцога серебряный кубок, наполненный золотыми монетами и молча, растерянно смотрел на него, забыв поблагодарить.

Барон, который стоял рядом с ним, извинился за своего слугу.

– Простите, господин герцог, парень просто онемел от счастья. Думаю, он не ожидал выиграть у знаменитого Ниоло-Соловья.

– Да, великий Ниоло – просто чудо. Его голос – чистое золото, – ответил герцог. – Золотом я его и награжу, чтобы он не остался в обиде. Но настоящая песня та, что заставляет плакать или смеяться. Такую песнь сегодня и спел ваш оруженосец, дорогой барон. Поэтому он и заслужил эту награду. Я, признаться, сам прослезился. Давно не слышал, чтобы пели с таким чувством.

– Дарнок мне как сын. Он храбрый воин и славно владеет мечом.

– Если он так же владеет мечом, как поет, то я завидую вам, барон, – улыбнулся правитель Лагнара. – Хорошие слуги – честь для их господина.

Оба старика, любезно беседуя, оставили Дарнока и отправились ужинать в шатер герцога. Оруженосца окружили со всех сторон, поздравляя и восхваляя его талант. Несколько знатных дам поблагодарили его за чудесную песнь, весьма заинтересованно разглядывая. Некоторые намекали, что не против, чтобы и для них написали нечто подобное. Наконец появился Рес и, расталкивая толпу, увел оруженосца в шатер герцога, где его уже ожидали.