Стаб

Я понял, что на этот раз я ему тоже могу рассказать много нового. Про его учеников. Интересно, насколько они были близки? Он очень расстроиться, когда узнает, что парни погибли? А что их убил тот, кого он раньше называл другом? Хотя, наверное, после того, как мэтр запихал его сюда, это уже не будет таким сюрпризом.

— Как долго ты знаком с Многоруким?

Шейн сделал вид, что разочарован моим вопросом, но всё же ответил:

— Лет пять. Как только я попал в среду элиминаторов, сразу начал искать себе сильных друзей. Одиночки-новички долго не живут. Если не сдохнешь на задании, то свои прикончат…

— Элиминаторы убивают друг друга?

Шейн пожал плечами.

— Проблема этой звероподобной касты в том, что она разношёрстна. Зоркие, к примеру — исключительно люди из пробирки, которых готовили к службе в гвардии с самого рождения. У них есть кодекс чести, они такие пай-мальчики, не дёрнутся без приказа. Чистильщиком же может стать любой, кто отвечает критериям. Среди нас есть и искусственные люди, и те, кто родился на фермах. Бывшие Зоркие и преступники, которые каким-то чудом избежали правосудия. Элиминаторы сбиваются в группы по интересам. Возникают тёрки. Это неизбежно.

— И какие у вас общие интересы с Многоруким?

Он сделал жест, словно говоря: «Их полно. Но я тебе не расскажу».

— Я тебе тут кое-что пожевать принёс, — проговорил я как бы между прочим.

— Другое дело.

— Если я кину, поймаешь?

Выражение его лица тут же изменилось, и я долго не мог понять, что именно его так оскорбило. Он уже брал еду с пола. Сейчас я готов был дать ему в руки.

— Какая ирония, — пробормотал он, прежде чем я решился спросить. — Когда я был Зорким, у меня был пёс. Я с ним частенько играл в эту игру. Бывало, я потом долго смотрел в его глаза и пытался понять, о чём он там себе думаешь. Кажется, я только теперь начал его понимать…

— Думаешь, твоя собака тебя ненавидела?

— Кто сказал, что я тебя ненавижу?

— Ты обещал меня убить. Кроме прочего.

Шейн развёл руками.

— Я плохо контролирую эмоции, когда оказываюсь в незнакомых местах. Меня за это из Зорких и попёрли.

Ага, кому как ни мне знать, из-за чего именно тебя попёрли.

Я кинул ему сэндвич, и Шейн поймал его, хотя собакой не был.

— Полотенце, плед, еда… — пробормотал он. — Может, спустишься сюда, и сделаешь мне минет?

— Нет. — Я так понял, он говорил не про коктейль.

— Попытаться стоило. — Его рот уже был занят едой. — Это тоже сойдёт.

Да, он казался вполне удовлетворённым, когда проглотил всё до крошки.

— Так как вы познакомились с мэтром?

Шейн ещё долго облизывал пальцы, играя на моём терпении.

— Ну… как я и сказал, мне нужно было прибиться к кому-нибудь влиятельному, чтобы не помереть в первые же дни. Я решил подойти к нему. Он сказал что-то вроде: «а, это же ты тот Зоркий, который трахает всё, что движется. Ты чокнутый».

Да уж, очень похоже на Многорукого.

— К тому же, мне тогда показалось, что мы ровесники. Там было мало молодых…

— Показалось? — перебил я.

— Как думаешь, сколько твоему мэтру лет?

— Двадцать.

— Ну и что, мы, по-твоему, одного возраста с ним?

Нет, Шейн выглядел старше.

— Мне двадцать шесть, — ответил он. — А он так и остался двадцатилетним. На самом деле этого не замечаешь, если видишь его каждый день. Но со временем, когда мы стали встречаться реже, я начал и на другое обращать внимание.

— Вроде чего?

— Вроде того, как человек может столько пить и оставаться в хорошей форме.

Значит Шейн тоже задавал эти вопросы. И к какому выводу он пришёл?

— Что он из списанной серии, — ответил он. — Я слышал, что в лабораториях ставили эксперимент по увеличению продолжительности жизни моделей. Проект признали неудачным и закрыли, сосредоточившись на улучшении физических показателей: скорость, сила, выносливость. Но, похоже, один образец из серии получился удачным. Думаю, поэтому он и скрывается.

— А он скрывается?

Шейн демонстративно огляделся.

— Забрался чёрт знает куда. Настоящего имени никому не говорит. Никаких фотографий. Даже в лицензии. Он как долбаный параноик зеркал избегает. Так что да, думаю, он от кого-то прячется. А если вспомнить, что первый ранг абы кому не присваивают, его враг — система, а не пара-тройка человек. — Голос Шейна стал вкрадчивее и тише, и я подался вперёд. — То, чего он так боится, сильнее и влиятельнее всех элиминаторов и Зорких. Возможно, эта сила стоит во главе нас всех? И она ищет его… чтобы вернуть? Или наказать? Как бы там ни было, я уверен, что рано или поздно она до него доберётся, и тогда…

Центр тяжести сместился, и я сообразил, что падаю. С некоторых пор я боялся высоты и этого подвала, но на этот раз меня испугало кое-что другое. Испугало так, как если бы внизу между остро наточенных кольев ползали ядовитые змеи.

Я не свалился туда только чудом, отклонившись в последний момент.

— Я бы тебя поймал, — усмехнулся Шейн, уходя вглубь подвала. — Я же хороший пёс.

Глава 23

— Чёрт, — вздохнул Многорукий, когда я открыл ему дверь. Он не торопился заходить, разглядывая меня. — Совсем скоро эта куртка будет тебе как раз, правда?