Стаб

О, похоже, именно на это Рэймс и рассчитывал. Решил, что после очередной выходки Бэлар вышвырнет его на улицу, а Габриэль последует за ним. Или он выкрадет любимую «вещь» своего мэтра, если та будет сомневаться.

Логично, конечно, вот только Бэлар никогда так не поступал. Скучно.

— Думаю, ты и сам понимаешь, что говорить об этой беременности никому не нужно, — добавил он. — Габи тем более. Ни до операции, ни после. Никогда.

Рэймс не ответил, что совершенно точно означало полное понимание, смирение… смерть? Взгляд, который ещё минуту назад яростно горел, теперь потускнел. Рэймс смотрел на убийцу своего не рождённого ребёнка и вместо того, чтобы оспорить его решение, попытаться найти выход, процедил слова благодарности.

Бэлар указал на пол.

— Подними.

Поклонись.

Рэймс встал на одно колено и подцепил пальцами серёжку. Такая крошечная на фоне его ладони. Разглядывая её, он представил, как прячет её в кулаке, сжимает, до хруста в костях, выпрямляется и бьёт изо всех сил…

Но когда он встал, на его лице проступила едва заметная улыбка. Он положил пирсинг перед своим мэтром, намекая на то, что это — всё, на что Бэлар может рассчитывать. Потому что женщина, которая носила эти украшения, по-настоящему принадлежит Рэймсу. Ему уже не терпится взять Габриэль абсолютно голой… А мэтр пусть тешится этими игрушками.

Бэлар проводил свою «вещь» взглядом.

Это что ещё за выражение лица он ему продемонстрировал? Похоже, этот вчерашний девственник считает себя победителем, а его — дураком.

Спрятав украшения в карман, Бэлар связался с заведующим Центральной лабораторией. Этот энит не создавал впечатления идиота, которому нужно повторять дважды, и всё-таки Бэлар решил прояснить некоторые моменты. А именно: он убьёт его и всю его криворукую команду, если при извлечении с эмбрионом что-нибудь случится.

* * *

Пустота. С некоторых пор я знала о ней многое. Почти всё. Стерильность в комнате. Одиночество ощущалось на физическом уровне. В голове, в груди, возле сердца и где-то в животе. Казалось, мне удалили не повреждённые участки мозга, а жизненно важный орган, отвечающий за душевное равновесие. В остальном же операция прошла успешно. Даже успешнее, чем надеялись умельцы из Центральной лаборатории.

Они извлекли из-под моего черепа многие воспоминания последних четырёх лет. Словно, выпрыгнув из машины во время побега, я схлопотала сотрясение мозга и очнулась только теперь. Зная, тем не менее, многое из того, что никак не могла узнать в приюте.

Мэтр, Майлз, Фрик, журналы, коктейли, шифры…

Рэймс.

О нём я не никогда не забывала. Но теперь, обнаружив его у своей кровати, я не сразу сообразила, что же в нём изменилось. Он дремал в кресле рядом, даже во сне хмурясь. Он выглядел ещё более одиноким, чем я себя чувствовала.

Я протянула к нему руку и тут же замерла, обнаружив на безымянном пальце кольцо. Я долго смотрела на металлический ободок, расправив пальцы, потом взглянула через них на мужчину. Похоже, его разбудил шорох. Наши взгляды встретились. Рэймс ещё не до конца проснулся, но с ходу хрипло выдал:

— Стань моей женой.

Он поднял руку и продемонстрировал такое же кольцо — единственное украшение, которое он захотел на себя надеть. Тоже идентификационное в каком-то смысле.

— Ты… — Я закусила губу, едва сдерживая смех. — Ты, наверное, не в курсе, но на свадьбе в белом должна быть именно невеста. Господин генерал.

Хотя, готова поклясться, ни одному человеку не шёл этот цвет так, как ему. И никто в целой Вселенной не был достоин его больше, чем Рэймс. Кто ещё сможет повторить путь от простого раба до иерарха?

— Тогда стань моим ликтором, — сказал он, напряжённо ожидая ответ. В самом деле, предлагая. На любых условиях.

Это был исторический момент, а я выглядела так непрезентабельно. Знать бы, когда последний раз на этой планете мужчина просил женщину стать его парой, а она ответила:

— Да.

— Да? — переспросил Рэймс, рассчитывая узнать подробности.

— На оба предложения.

Глава 30

16 лет спустя

Бэлар никогда её не видел. Это было его решением. С тех самых пор, как зародыш извлекли из чрева матери и на протяжении последующих шестнадцати лет, он не приближался к ребёнку. Не то чтобы ему хватало доклада учёных, которые проводили этот уникальный эксперимент (плод, зачатый естественным путём, впервые доращивали искусственно), просто он понимал, что влюбится в неё с первого взгляда.

Не как в будущую женщину, а как в своё творение.

И тогда уже не о какой разлуке не могло бы иди и речи. Он бы не смог отдать её в приют, хотя и понимал, что этот ребёнок должен вырасти среди сверстников, чтобы стать максимально похожим на Недотрогу.

Габи был идеальным во всём, кроме одного: он был человеком. Бэлару необходима была копия максимально приближенная к оригиналу, но более долговечная и крепкая. Большое спасибо Хейзу за исследования и толковых биоинженеров — в совокупности они создали настоящую драгоценность. Выносливую, ловкую, не поддающуюся контролю (хотя, может, последнее в ней от папочки).