Стаб

Тяжело дыша, я пробормотал, что так, вообще-то, не всегда. Мне нравится, когда ко мне прикасаются ртом, но не настолько. Просто сейчас… незнакомая обстановка… к тому же он встал на колени… я об этом мечтал ещё с тех самых пор, как он мимо прошёл, ведь тогда на коленях стоял я…

Рэймс слушал меня, самодовольно улыбаясь. Эта особая улыбка чисто мужского триумфа не сходила с его лица весь вечер. Со мной же всё было иначе и не потому, что я чувствовал себя побеждённым, а потому что мой прекрасный наряд был теперь не только грязным, но и измятым.

Прода

Глава 24

Это преступление не сошло нам с рук. И говоря о преступлении, я подразумеваю нападение на консульскую «вещь». Конечно, наша вина была лишь косвенной: тот парень просто оказался слишком слабым для модели последнего поколения и статуса телохранителя важнейшей персоны на Земле. Поэтому Махасим отправил его в утиль, и решил персонально заняться поиском подходящей замены. С этим он обратился к своему новому другу Бэлару, в подчинении которого находились лучшие бойцы планеты.

Хотя дело тут, конечно, не только в дружбе.

— Мне сказали, что это сделал твой ликтор, — проговорил Махасим, однако, без особых претензий.

Мы находились на одной из тренировочных баз, где молодняк готовили к суровой солдатской жизни. Под «мы» я подразумеваю Бэлара, Рэймса, Махасима с многочисленной свитой и, конечно, себя. Лица энитов выражали сдержанный интерес, я же чуть из штанов не выпрыгивал от любопытства. Я уже бывал на тренировочных базах, но эта была современнее и больше их всех. Даже не верилось, что такое место — воплощение военной мощи, сокровищница живого оружия — могло кому-то принадлежать и подчиняться. Даже Бэлару. Или Рэймсу, ведь некогда именно он считался хозяином генеральской собственности.

Теперь же он шёл позади своего господина и меня, хотя насчёт последнего не возражал. Ведь если я таращился на современное оборудование, тренажёры, оружие, полигоны, бойцов, то Рэймс — на мою задницу. Поймав его взгляд, я прищурился, отчётливо читая вопрос в синих глазах.

Почему самые неприглядные части человеческого тела кажутся во мне такими привлекательными?

Рэймс опять хотел увидеть, прикоснуться… но я отвернулся, игнорируя его очевидный голод. Поощри я его улыбкой или словами, весь консульский эскорт понял бы, что мужик не принимает стаб. Потому что при несомненном таланте играть безразличие на публике, он не смог бы спрятать стояк. Думаю, Рэймс меньше всего хотел, чтобы причиной его смерти стало его же собственное достоинство.

Другое дело — покушение на консульского ликтора…

Кстати об этом.

После короткой экскурсии, Бэлар пригласил гостей пройти в зал для показательных спаррингов. Он умело превратил внеплановую инспекцию в дружеский жест, предложив Махасиму выбрать себе новую игрушку. И вот тогда консул произнёс эти слова. О том, что его предложение необычайно уместно, ведь его «вещицу» покалечил ликтор Бэлара.

Все уставились на Рэймса, потому что вне зависимости от того, какой цвет он носил, именно его считали правой рукой сына Хейза. Не скажу, что это было обидно. Не в той ситуации. Да и какая разница, кто из нас ликтор, если того беднягу в самом деле нокаутировал Рэймс?

Но почему-то когда он собрался признать вину, я преклонил одно колено и ляпнул:

— Прошу меня простить, господин. Я приму любое наказание.

Возможно, это было даже большей глупостью, чем прыгать с обрыва в лагуну. Вот только на этот раз я не хотел, чтобы Рэймс лез меня спасать, потому что это бы усугубило ситуацию.

И он благоразумно молчал. А может, был просто шокирован моим благородством. Я решил вступиться за человека, который меньше всего нуждался в заступничестве.

Если бы.

На самом деле, я просто знал, что неприкосновенен, и это при том, что я считался испорченным. Тогда как Рэймс был безупречен, и его репутацию могла разрушить любая неосторожность. Если бы он поднял руку на своего собрата? Скандал. От меня же и не такое ожидали.

— Встань.

Когда я подчинился, то заметил на лице консула едва уловимую улыбку. Он раскрыл мой обман? Конечно, моя комплекция не позволяла мне тягаться с его телохранителями. Если не брать в расчёт, что я мог напасть со спины с камнем наперевес, терзаемый завистью к положению… телосложению… способностям мужчин. Все знали, что женщины — коварные существа. А я был худшим из них.

— Наказывать за честность недопустимо, — продолжил Махасим, всё так же двусмысленно улыбаясь. — Ты хорошо воспитал свою «вещь», Бэлар.

Понимай, как хочешь.

— Я подобрал его с улицы, — напомнил мэтр. Трудно сказать, что он сам думал по поводу моей выходки. — Поэтому он немного диковат.

— Мне нравится. Может, предложишь что-нибудь наподобие?

— На любой вкус. — Бэлар обвёл широким жестом расставленных по стенке бойцов. Лучшие из лучших. Разной комплекции, возраста и масти.