Стаб

Ну ладно, он знал толк в идеальности. Если сравнивать меня с Рэймсом, я, в самом деле, смотрелся не выигрышно. Не только в плане способностей и знаний, но и чисто внешне. Рэймс был красавчиком. Поэтому его и выбрали изначально, как «куклу». Наверное, он был прелестным ребёнком, даже когда хмурился. Теперь в нём не осталось детской смазливости и потешности, но хуже от этого он выглядеть не стал. Со временем он наточил свои преимущества до смертельной остроты: и ум, и силу, и красоту. И теперь ходил с таким видом, словно каждым жестом и взглядом показывал, что значит быть лучшим.

В общем, этот ублюдок был слишком хорош, и я пока не знал, что этому противопоставить.

— …его появление в любом случае вызовет шумиху. Ещё один скандал нам не нужен, — продолжал меж тем Рэймс, пока я смотрел в его выбритый затылок. Под «нам» он подразумевал себя и Хейза. — А ты выглядишь как скандал, ясно? Как не способная держать себя в руках, ничего не знающая о приличии, игнорирующая авторитеты проблема.

О, очередной намёк на вчерашнее. Похоже, он отошёл от машины не настолько далеко, насколько мне бы хотелось.

— Я постараюсь вести себя приличнее впредь, — пообещал я.

— Постарайся. — Он остановился перед дверью, но прежде чем открыть её добавил: — Стараться будешь пока здесь. Тебе запрещено выходить за пределы особняка, понятно?

Я приготовился возразить, но Рэймс зашёл в комнату. Я шагнул за ним следом, чтобы сказать, что он не смеет запирать меня здесь. Что он может оскорблять, презирать и ненавидеть меня, но не отдавать приказы.

Я оказался в просторном, светлом кабинете, в котором совещались несколько мужчин. В том числе мэтр. Они что-то обсуждали с серьёзными лицами, а мне стало стыдно даже просто думать рядом с ними.

Мои мысли были слишком примитивными для такого места и компании.

— С этого дня я буду называть тебя Непоседой, — сказал Многорукий, когда заметил меня. — Куда это ты сбежал утром?

— Решил осмотреться, — промямлил я, стараясь игнорировать пристальные взгляды его советников.

— Я проснулся, полный желания вернуть услугу, а тебя нет.

— О.

— Теперь не получишь никаких сладостей, Габи. Я ужасно занят, как видишь. — Каким-то образом он дал понять, что эти дела его ни капли не волнуют.

— Ну ясно.

— Но у меня есть для тебя подарок.

Я попытался вспомнить, когда там мне исполняется три года, и понял, что для подарков ещё рановато. Но отказываться было глупо.

— Мне закрыть глаза?

— Как хочешь, ты всё равно его не увидишь. Это… нематериальный подарок.

— Что-то новенькое.

— Просто пара слов.

— Круто.

— Адресованных не тебе, — добавил мэтр, совершенно сбивая меня с толку. А потом он повернулся к Рэймсу. — Как думаешь, Габи пойдёт красный?

Ладно, это было очень великодушно по отношению ко мне, и просто невероятно жестоко по отношению к Рэймсу. Оглашать своё решение, да ещё таким садистским образом. Спрашивать мнение у того, кто мечтал сам носить красный, но, несмотря на все заслуги, так и не получил на это разрешение.

— Хочу сделать его своим ликтором. Займёшься формальностями, договорились?

После бессонной ночи? Думаю, Рэймс как раз сам об этом думал, но стеснялся предложить. А теперь просто онемел от радости.

Странно, что всё складывалось таким образом. В смысле, над ним не издевались в приюте, насколько я знаю. Когда он был ребёнком — одиночкой и молчуном, его не трогали, но теперь, когда Рэймс стал называться сильнейшим человеком, он узнал вкус унижения.

— Ликтором? — переспросил он, будто мог ослышаться. Хотел ослышаться. Мечтал полностью оглохнуть, лишь бы этого не слышать.

— Да. Разве ты не рад? Я так вижу, вы уже отлично ладите. Гуляете вместе, болтаете, как лучшие друзья. — Многорукий усмехнулся, параллельно просматривая документы, которые ему подсовывали его гости. — По началу я думал, что это никак не вяжется с моими планами… Но если Габи так хочет? У него ведь совсем нет друзей здесь. Ты должен поддержать его. Ты же не понаслышке знаешь, как тяжело человеку адаптироваться к местным порядкам. Я надеюсь на тебя, как на старшую «вещь». Понял?

Взгляд Рэймса остекленел. Я понял, что он мечтает об очередной дозе стаба. Уже представляет, как доберётся до пистолета, приложит к ярёмной вене, почувствует, как в тело входит игла. Короткая боль и волна облегчения.

— Конечно, мэтр, — ответил он. — Мне заняться этим сейчас?

— Сам решай.

Это было благородством палача, иными словами — ещё большим садизмом. Позволить выбирать время казни. Надо будет узнать у Многорукого, за что он так ненавидит Рэймса. Я был не настолько самоуверенным, чтобы думать, что дело исключительно во мне.

Глава 6

Наверное, мы с мэтром были первыми элиминаторами, которые остались в живых после увольнения. И уж точно первыми, кто после такого поднялся на самый верх иерархической лестницы. Лицензия убийцы — это же билет в один конец. Экспресс-доставка до конечной.

Как приятно быть исключением из правил.

Совсем не так, как нарушать те, в которых ты не исключение. И иметь дело с последствиями. Даже если речь идёт о правилах поведения за столом.