Правда, как в свое время и Франция, СССР заплатил за прорыв собственным отставанием. В то время как развитые капиталистические страны создавали общество, отвечающее потребностям НТР и современной цивилизации, советский народ ценой громадных усилий создал военную «сверхдержаву», единственным преимуществом которой является способность уничтожить все живое на планете. Как это получилось, мы сегодня в состоянии понять. Но этого уже недостаточно. Возникшая в результате событий августа 1991 г. демократическая Россия вновь поставила на повестку дня общественного развития все те вопросы, которые Октябрьская революция либо не сумела решить в духе современной цивилизации, либо решала их, сообразуясь с ограниченными доктринами и преходящими историческими обстоятельствами. Экономика производительного неравенства, для которой форма собственности является делом не принципа, а практической целесообразности, цивилизованное и цивилизующее государство, недостижимое, пока не преодолена власть бюрократии над человеком, культурная (и моральная) революция, модель интегрального развития общества, которая была бы ориентирована на различия, на разные подходы, на несовпадающие традиции и обстоятельства, наконец, Россия, преодолевшая прежние классические противостояния, Россия как мир в Мире человеческих миров – разве эти цели противоречат проекту, зачину Октября? Но сегодня, спустя 80 лет, обогащенные трудным, порой трагическим опытом, мы знаем, что путь к реализации этих целей пролегает не через классовую борьбу и диктатуру партии, общественного слоя, а через нахождение – каждый раз заново – формулы единства разных социальных сил, формулы социального компромисса. Только тогда создание другой жизни перестанет быть катастрофой для этой, и Россия начнет работать вместе с другими странами над решением неотложных проблем современной цивилизации.
Глава 3. Проект «СССР»: что мы не смогли завершить?
Незавершенный характер советского проекта вытекал из специфических условий, в которых возникла и развивалась русская революция. Произошедшая, в силу стечения исторических обстоятельств, как изолированная, в стране с недостаточно высоким уровнем капиталистического развития, она неизбежно вынуждена была
Можно ли было успешно решить обе эти задачи одновременно? Можно ли было построить социализм на базе недостроенной и достраиваемой на ходу материальной базы капитализма (при ограниченном допущении и буржуазных общественных отношений)? Вопрос остается открытым – во всяком случае, СССР с этой задачей не справился. Но означает ли это, что советский проект не имел реальных оснований и был с самого начала обреченной утопией?
Можно спорить о том, каковы были шансы СССР превратиться в полноценное социалистическое общество. Но совершенно бесспорным является то, что именно небуржуазный вектор развития, заданный революцией, привел к беспрецедентным результатам в решении задач буржуазной по содержанию (но не по своей социально-экономической форме!) модернизации. Та своеобразная конфигурация социально-политических сил, которая сложилась в результате революции, обеспечила этот рывок вперед.
Бюрократия выступала в сталинской модернизации как социальный субститут устраненной буржуазии. Те задачи модернизации, которые ставила бюрократия, объективно отвечали национальным интересам. Они были по содержанию задачами национального буржуазного государства (промышленный переворот, защита территории и территориальная экспансия, защита позиций в мировой экономике), однако в специфическом преломлении, ибо включали существенный элемент классового компромисса как с рабочим классом, так и, в меньшей степени, с крестьянством (в меньшей – потому, что мелкобуржуазные и патриархальные слои в большинстве своем являются неизбежной жертвой промышленного переворота). Буржуазные цивилизационные задачи облекались постольку в оболочку социалистических лозунгов, а отчасти и социалистических форм, особенно в сфере распределения.