Читаем Спросите Фанни полностью

Но, едва переступив порог дома, Рут сосредотачивалась не на том, что Мюррей способен делать, а на том, чего он уже не может. «Вы заметили, как пахнет мусор? Вы заметили, что отец сегодня небрит? Отец еще не сменил шины на зимние, не заплатил налоги, неделю не забирал почту. И он постоянно все забывает!» Ну да, некоторые тревожные сигналы действительно появились. Несколько месяцев назад, возвращаясь на машине из Конкорда, Мюррей умудрился заблудиться на прямом шоссе: свернул с дороги не в том месте и оказался в диком темном лесу в районе Торнтон-Гор. В другой раз он поставил морковь вариться на плиту, включил горелку на максимум и ушел вынимать белье из стиральной машины, а спохватился, только когда сработала пожарная сигнализация. Кастрюля так обгорела, что ее пришлось выбросить. Рут вечно цеплялась к таким случаям. И хотя именно Лиззи навещала отца дважды в неделю, привозила ему суп, хлеб, а летом — свежие овощи из фермерского киоска; помогала выбрать новую одежду, когда все рубашки изнашивались; играла с ним в карты долгими сумеречными зимними воскресеньями, — несмотря на все это, Рут заявлялась и качала права с уверенностью, что старшей сестре лучше знать, как поступить. От этого Лиззи внутренне закипала и снова чувствовала себя беспомощной импульсивной девочкой, которая оправдывается за сгоревшую кастрюлю или залитый кипятком чужой ноутбук, а Рут только укреплялась в уверенности, что мир развалится на части, если она, Рут, не наведет порядок.

А уж как Рут любила наводить порядок! Она, по сути, была юристом с пятилетнего возраста — по крайней мере, так рассказывали Лиззи. Ребенком Рут организовывала игры с соседскими детьми и устанавливала правила. На День благодарения она предложила революционный план подачи блюд по часовой стрелке, чтобы перед каждым проходил парад яств: индейка и начинка к ней, потом картофельное и тыквенное пюре, запеченный лук и клюквенный соус, — а по мнению Лиззи, такая сервировка неизбежно вызывала чувство вины за неспособность оценить изобилие праздничного стола, поскольку Лиззи терпеть не могла все эти блюда, кроме тыквенного пирога.

Однажды Лиззи приехала к Рут в Бетезду[4] (да-да, только однажды за пятнадцать с небольшим лет) и увидела следующую картину: жалюзи опущены ровно на половину окна, почта сложена в прихожей ровнехонькой стопкой, в детских вдоль стен стоят пластмассовые коробки, каждая со своей этикеткой — «Предметы для рисования», «Спортивное снаряжение», «Белье в стирку». В доме было отведено место для каждой вещи, и ничто не нарушало заведенного порядка. Даже в спальне муж Рут каждый вечер вешал одежду на специальную деревянную вешалку с плечиками, крючками и квадратной полочкой для мелочи и ключей; у самой же Рут имелся небольшой комодик для украшений, а обувь была расставлена по цвету на полках в гардеробной, сумочки лежали каждая в своем отделении, а одежда распределялась по категориям. («Прямо как в универмаге!» — воскликнула Лиззи, а Рут вспыхнула и заявила, что это помогает быстрее собираться по утрам, чего Лиззи не понять, — и ее слова прозвучали не язвительно, но с оттенком снисходительности и явным намеком, что люди, работающие в столичной юридической фирме, выше тех, кто преподает литературу в государственном колледже северного Нью-Гэмпшира.)

«Ах, Рут, — подумала сейчас Лиззи. — Вот бы ты хоть иногда позволяла всем остальным наводить порядок».

Она снова глянула на дом, но солнце вышло из-за облака и ослепило Лиззи, так что она уже не видела кухню. Ее накрыла легкая паранойя: несомненно, родные обсуждают ее недостатки. Лиззи — вечный ребенок, не умеющий владеть собой. Легкомысленная, чересчур эмоциональная. И она невольно начала мысленно защищаться. Извините, хотелось ей сказать, но если она такая легкомысленная, то как ей удалось получить бессрочный контракт в колледже? Как она умудрилась опубликовать столько научных статей о женщинах Фолкнера? И опять же: она искренне сожалеет, что не сосчитала до десяти, прежде чем схватить чайник с кипятком, и что не продемонстрировала родственникам подлинного раскаяния, а ушла в глухую оборону. Семейные встречи чаще всего вызывали в ней все самые плохие качества.

В это время сетчатая дверь кухни хлопнула, и на заднее крыльцо вышла Рут, кутаясь в старую вязаную кофту Лиллиан. После смерти матери прошло тридцать два года, а они все еще не выкинули ее одежду. Что же это за семья, которая не может похоронить своих мертвецов?

— Не бегай от меня, — окликнула сестру Рут. — Не думай, будто я против тебя. Я целиком на твоей стороне. Мы все тебя поддерживаем. Но я все-таки надеюсь, что ожог не слишком серьезный.

— Я тоже.

— Ты действительно не переживаешь из-за разрыва?

— Это не разрыв, Рут, — возразила Лиззи. — Просто каждый пошел своей дорогой.

Рут молчала, словно ожидая признания.

— Он просто был другом с привилегиями, — объяснила Лиззи. — Что тут говорить?

— И все-таки, — сказала Рут.

Перейти на страницу:

Все книги серии Поляндрия No Age

Отель «Тишина»
Отель «Тишина»

Йонас Эбенезер — совершенно обычный человек. Дожив до средних лет, он узнает, что его любимая дочь — от другого мужчины. Йонас опустошен и думает покончить с собой. Прихватив сумку с инструментами, он отправляется в истерзанную войной страну, где и хочет поставить точку.Так начинается своеобразная одиссея — умирание человека и путь к восстановлению. Мы все на этой Земле одинокие скитальцы. Нас снедает печаль, и для каждого своя мера безысходности. Но вместо того, чтобы просверливать дыры для крюка или безжалостно уничтожать другого, можно предложить заботу и помощь. Нам важно вспомнить, что мы значим друг для друга и что мы одной плоти, у нас единая жизнь.Аудур Ава Олафсдоттир сказала в интервью, что она пишет в темноту мира и каждая ее книга — это зажженный свет, который борется с этим мраком.

Auður Ava Ólafsdóttir , Аудур Ава Олафсдоттир

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Внутренняя война
Внутренняя война

Пакс Монье, неудачливый актер, уже было распрощался с мечтами о славе, но внезапный звонок агента все изменил. Известный режиссер хочет снять его в своей новой картине, но для этого с ним нужно немедленно встретиться. Впопыхах надевая пиджак, герой слышит звуки борьбы в квартире наверху, но убеждает себя, что ничего страшного не происходит. Вернувшись домой, он узнает, что его сосед, девятнадцатилетний студент Алексис, был жестоко избит. Нападение оборачивается необратимыми последствиями для здоровья молодого человека, а Пакс попадает в психологическую ловушку, пытаясь жить дальше, несмотря на угрызения совести. Малодушие, невозможность справиться со своими чувствами, неожиданные повороты судьбы и предательство — центральные темы романа, герои которого — обычные люди, такие же, как мы с вами.

Валери Тонг Куонг

Современная русская и зарубежная проза
Особое мясо
Особое мясо

Внезапное появление смертоносного вируса, поражающего животных, стремительно меняет облик мира. Все они — от домашних питомцев до диких зверей — подлежат немедленному уничтожению с целью нераспространения заразы. Употреблять их мясо в пищу категорически запрещено.В этой чрезвычайной ситуации, грозящей массовым голодом, правительства разных стран приходят к радикальному решению: легализовать разведение, размножение, убой и переработку человеческой плоти. Узаконенный каннибализм разделает общество на две группы: тех, кто ест, и тех, кого съедят.— Роман вселяет ужас, но при этом он завораживающе провокационен (в духе Оруэлла): в нем показано, как далеко может зайти общество в искажении закона и моральных основ. — Taylor Antrim, Vuogue

Агустина Бастеррика

Фантастика / Социально-психологическая фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги