Спящий мореплаватель

К этому времени, после возвращения из армии, относилась история его знакомства с Федритой, дочерью хозяина текстильной фабрики на Кайо-ла-Роса[61]. Белокожей, с черными волосами, которые доходили ей до пояса и которые она всегда распускала во всей их пышной красе. Она жила в районе Ла-Минина, где заканчивались улицы поселка и за полным лягушек и желтых лотосов озерцом начинались пастбища, которые плавно переходили в обширные плантации сахарного тростника, тянущиеся до Ла-Мадамы и Кайо-ла-Роса. Как и все девушки, Федрита влюбилась в Хуана Милагро. Он не придал большого значения этой влюбленности и отнесся к Федрите как к прочим, с элегантной и благородной холодностью. Он жил сам по себе. Днем работал на птицеферме в Росамарине. Вечером помогал Полковнику-Садовнику заготавливать уголь. Потом иногда шел пить пиво и играть в кости в бар «У Энрике» Иногда предпочитал остаться дома и вместе с Мино слушать Бинга Кросби. А когда он чувствовал, что в нем просыпается мужчина, он шел к Мелине, жившей на краю кладбища (того самого кладбища, где дед его был могильщиком), и она, женщина за сорок, принимала его не просто радостно, а страстно и пылко, словно Божью благодать (каковой, вероятно, Хуан Милагро и был для нее на самом деле), и отдавалась ему, как не отдавалась никому, и освобождала его от платы за услуги улыбкой, больше походившей на страдальческую гримасу. На тот момент ему вполне хватало Мелины. Мелины и, разумеется, собственных фантазий, потому что ночью он часто уходил на пляж, уплывал подальше от берега и там позволял своим рукам исполнять капризы воображения. Он был еще очень молод и, окруженный желанием желавших его, нередко отдавал предпочтение собственному воображению, пренебрегая реальностью. Справедливости ради следует отметить, что воображение почти никогда его не подводило.

Федрита, такая же юная, как он, но более зрелая, одним словом, женщина, не была уверена в том, что воображение может служить достойной заменой осязаемой реальности. Ей было мало думать на рассвете о Хуане Милагро и с помощью рук придумывать этого отсутствующего Хуана Милагро. Поэтому она применила все свое искусство, чтобы завоевать мулата. Даже вопреки воле своей семьи (особенно отцовской). Ее семье кастильского происхождения было страшно представить, что внуки родятся отмеченными древней печатью рабства — темнокожими, с жесткой и непокорной шевелюрой.

Однажды ночью Федрита подстерегла юношу в баре «У Энрике», зная, что пиво разгорячит его кровь и заставит отправиться к Мелине. Когда ближе к полуночи Федрита увидела, что он выходит, она пошла вперед и села на камень, лежавший (он лежит там до сих пор) у входа на кладбище. Место было темное и страшное, поэтому мимо никто не ходил. Хуан Милагро заметил сидящую на камне Федриту, прекрасное видение, не внушавшее страха. Или внушавшее приятный страх. Он сел рядом с ней. Она спросила его, не страшно ли ему на кладбище. Он ответил, что, как она наверняка знает, его дед был могильщиком и, кроме того, колдуном-няниго[62] и что мальчиком Хуан Милагро не раз проводил ночь без сна, сопровождая деда на поиски нужных человеческих костей. Она объяснила, что, хотя кладбища и внушают ей страх, она обожает гулять по ним ночью, и попросила его пойти вместе с ней, и он согласился, как и следовало ожидать, зная, что то, чего она хочет, не имеет никакого отношения к смерти. Первый поцелуй случился у подножия нелепой и пышной усыпальницы семьи Эстевес-Сан-Роман. Второй, еще более жаркий, у мавзолея масонской ложи. Наконец, они упали на плиты какой-то безымянной могилы. Она солгала, что девственница, он притворился, что поверил. Две недели спустя она любила его больше всего на свете, и он сделал вид, что любит ее, и они стали жить вместе в хибаре в Собачьем переулке.

Там-то и начались несчастья Хуана Милагро., Он был несчастлив оттого, что покинул дом на пляже, где ему было так хорошо, чтобы сожительствовать с женщиной, которую он не любил и которую, как и следовало ожидать, вскоре начал ненавидеть. И от этого чаще становились визиты к Мелине и ночные вылазки на пляж.

К тому же к этому времени Валерия превратилась в женщину. Для Хуана Милагро в «ту самую» женщину.

Не один год Хуан Милагро и Федрита жили вместе как чужие люди, которых насильно усадили за один стол и уложили в одну кровать. Ее тело не пробуждало в нем ни малейшего желания. Когда они ложились в кровать, он непременно выключал везде свет, а потом, на всякий случай, под предлогом того, что от угольной пыли у него щиплет глаза, смачивал в воде платок и повязывал его на веки. И только после этого он позволял, чтобы ее руки гладили его грудь и бедра.