Спящий агент

– Может быть, два. Самое интересное, что они обычно не играют в такие рискованные игры. У них другая стратегия. На этот раз они сложили все яйца в одну корзину. Будто точно знали, как будут разворачиваться события.

– Что значит – «знали»? Странно… Они же не могли знать, что Кнуту подсунут полоний в чае?

Том несколько секунд обдумывал, как оформить мысль.

– Вот это-то как раз и странно. Возможно, случайность. Но совпадение невероятное. Слишком невероятное.

– И что они купили? Как вы назвали?

– Опционы на продажу. Финансовый инструмент. Такие опционы приобретают, когда покупатель совершенно уверен, что акции, право на продажу которых он приобрел, резко упадут в цене. На игре с опционами можно заработать куда больше денег, чем на обычных акциях. Как бы вам объяснить? Покупают не сами акции, а право на их продажу по нынешней цене.

Сонни пробормотал что-то неразборчиво.

– Я могу объяснить более подробно в другой раз. Мне сейчас не очень удобно разговаривать.

– Ничего, ничего… у нас есть ребята, которые разбираются в таких делах. Мне-то это мало что говорит. Так как, вы сказали, зовут хозяина конторы?

– Леннарт Бугшё. Никогда раньше не слышал это имя. Сделку оформляли маклеры из «Карнеги», так что можете обратиться к ним. Они знают точно, что, кто, когда и сколько. Купил или продал.

Опять бормотание, неожиданно перешедшее в прямую речь.

– Очень хорошо. Спасибо, что позвонили. Любые сведения могут оказаться важными. И… я прошу меня извинить. В тот раз я разговаривал с вами излишне жестко.

Том не сразу сообразил, что это значит. Его больше ни в чем не подозревают.

– Не надо извиняться. Вы делали свою работу, – произнес он когда-то позаимствованную из голливудских фильмов, но теперь ставшую стандартной фразу.

Семь часов. Том уже осилил третью кружку пива и решился позвонить. Куда она подевалась?

Абонент недоступен.

Гелас отключила мобильник? Вряд ли. Гелас, пресс-шеф компании, отключила мобильник? Она не имеет права его отключать, так записано в трудовом договоре: круглосуточная доступность. А на фоне последних событий – вообще невероятно.

Увидела его номер и не хочет брать трубку? Но тогда были бы длинные гудки… Или во всей этой суете забыла про встречу в «Брилло»… а отключенный телефон?

Он взял пальто и пошел к выходу со все возрастающим беспокойством.

Что-то не так. Очень не так.

Хайнц

Тьерп, январь 2014

– Ты же ничего не ел! Не заболел ли?

Беспокойный взгляд. Он посмотрел на стейк с дольками печеного картофеля, и опять поднял глаза. В углу рта у Марианн блестела слезинка смородинового желе.

Его затошнило.

Он не мог заставить себя даже прикоснуться к еде. Из головы не шла фотография Кнута Сведберга. Она мелькала в каждой газете, в каждой телепрограмме. Человек, умерший страшной, мучительной смертью.

По его вине. По его, Хайнца, вине. Хайнца Андреевича.

Надо быть полным идиотом, чтобы не сложить элементы пазла. Они складывались сами собой. Маленькая свинцовая капсула в его компьютере, препарат, который его заставили дозировать в номере отеля «Дипломат», отравление генерального директора «Свекрафта» в том же отеле. И если еще есть сомнения – сенсационные, почему-то зернистые фотографии оцепления вокруг «Дипломата» и эвакуации гостей.

Может быть, рассказать все Марианн?

Ближе Марианн у него нет человека. И он любит ее. Но… она не поймет. Было бы странно, если бы поняла. Речь даже не о том, что он провез контрабандой полоний, которым отравили одного из самых заметных лидеров шведской промышленности и экономики. Речь не только об этом. Вся его жизнь – сплошная ложь. Все, что он рассказывал Марианн, вся его легенда – сплошная ложь. Родился во Франкфурте, родители погибли в автокатастрофе на автобане Франфурт – Дармштадт, когда он был еще мальчишкой. Рос у бабушки в бедном предместье… Все вранье. За исключением образования: он и в самом деле защитил докторскую диссертацию на кафедре физики и астрономии Гейдельбергского университета.

Марианн никогда не задавала вопросов. Даже не спросила, почему никто из родственников не приехал на свадьбу. Приняла его в свои объятия, пожалела сироту и поклялась одарить семейным счастьем, которого у него никогда не было.

«Какое же я дерьмо…»

Рассказать правду – значит признаться, что он врет ей уже тридцать с лишним лет. Вряд ли она способна переварить такое блюдо.

И это будет финальный аккорд в их семейной жизни.

Он подцепил ломтик картофеля на вилку, но едва поднес ко рту, опять почувствовал приступ тошноты.

– Знаешь, у меня непорядки с желудком. Наверное, съел что-то не то…

– Дать таблетку?

Марианн – медсестра. Всегда, и дома, и на работе. У нее запас таблеток на все случаи жизни.

– Нет… так пройдет. Спасибо, дорогая.

Он встал. Ноги дрожали.

– Спасибо… ты так вкусно все приготовила… и стейк, и картошка, как я люблю. Но мне надо прилечь.

На лестнице у него так закружилась голова, что он схватился за перила – показалось, сейчас загремит по ступенькам. В ванной сполоснул лицо ледяной водой и посмотрел на себя в зеркало.

Физиономия предателя и убийцы.