Спящий агент

Том отпил еще вина.

– Знаешь, я обнаружил кое-что странное.

– Что?

– Кто-то скупил огромное количество опционов «Свекрафта» и «Олшора». Опционов на продажу. Еще до того, как Кнута отравили.

– Подожди… подожди… опцион на продажу – это когда покупаешь право продать в будущем акции по определенной цене? На тот случай, если игрок предполагает, что компания скоро закачается?

– Особенно если не предполагает, а знает. Ты права. Я еще не посчитал, но кто-то сильно разбогатеет на этой сделке.

– Не понимаю… ты имеешь в виду…

Она замолчала.

– Вот именно. Кто-то был уверен, что акции «Свекрафта» сильно упадут. Настолько уверен, что решился поставить на это много… очень много миллионов.

Хайнц

Атомная станция «Форсмарк», Эстхаммар, январь 2014

Хайнц обвел взглядом зал управления. Много лет назад, когда он только начинал работать, все было по-другому. Вместо бесчисленных компьютерных дисплеев – сотни аналоговых циферблатов с тонюсенькими стрелками. Ручное управление. Иногда приходилось постучать ногтем по стеклу, если прибор показывал сомнительные цифры, – не застряла ли стрелка.

Но во многом все как прежде.

Происшествие в Грайфсвальде, в ГДР. 1975 год. Электрик, показывая новичку, как надо действовать в случае короткого замыкания, устроил пожар, который успел повредить насосную систему станции. К счастью, пожар быстро погасили, до взрыва дело не дошло.

Об этой истории узнали четырнадцать лет спустя.

Даже о Чернобыле сообщили не сразу. И то скорее всего только потому, что подняли тревогу шведы, – ветер донес волну радиации. Советская классика – ни в чем не сознаваться.

Он посмотрел на экран – живая диаграмма показывала продукцию электроэнергии час за часом. Сегодня все реакторы работали с полной нагрузкой: морозы не отпускают, потребность в энергии близка к максимуму.

Хромая, подошла Соня. Седые волосы собраны в узел, очки съехали на кончик носа.

– Как ты, Хайнц? У тебя вид, как будто кто-то умер.

– Ну нет… пока никто, – соврал он.

Марианн уже начала заводить разговоры о новой собаке, но Хайнц не был уверен, хочет ли он… По крайней мере, не сразу. Пока не перестанет причинять боль память об Альберте, о его заливистом добродушном тявканье. А как он тыкал Хайнца мягким замшевым носом в бок, если случалось проспать время утренней прогулки…

Но главное – надо дождаться, пока Центр оставит его в покое. Иначе дело может кончиться еще одной зарезанной собакой.

Соня положила руку на больной тазобедренный сустав и некоторое время смотрела на него с недоверием, словно знала, что он от нее что-то скрывает.

Они работали вместе уже пятнадцать лет. Вместе были у пульта в тот вторник в июле 2006 года, когда на «Форсмарке» произошел едва ли не самый серьезный ядерный инцидент в Швеции.

Короткое замыкание в трансформаторе выбило две важных цепи в системе обеспечения безопасности. Поначалу все выглядело безобидно: реактор отреагировал снижением мощности на тридцать процентов. А потом началось черт-те что: включилась аварийная вентиляция, завыли сирены, замигали красные лампы: повышенное давление в реакторе, утечка, вырубились компьютеры…

Тогда обошлось во многом благодаря его и Сони грамотным действиям и, главное, присутствию духа.

Хайнц знал, что у нее хранится футболка, которую заказали сотрудники. Надпись гласила: Я спасла Швецию от ядерной катастрофы. Эта дурацкая футболка – награда за мой подвиг.

У Хайнца тоже была такая футболка, но он ее никому не показывал. Даже Марианн про нее не знала – он искренне считал, что хвалиться нечем. Надо стыдиться, а не хвалиться.

– Давление в конденсаторе низкое, – сказала Соня, оставив в покое самочувствие Хайнца.

– Низкое?

– Да. Иди посмотри.

Хайнц встал и двинулся за Соней к мониторам в углу зала.

– Странно, правда? – негромко сказала она и сдвинула очки на место. – Реактор работает на максимальной мощности, а давление…

Соня, как всегда, права.

В этом режиме давление в конденсаторе должно быть как минимум на пять процентов выше.

Хайнцу никак не удавалось отделаться от мысли о температуре в бассейне выдержки топлива, которую якобы неверно измерил Филип. Расхождение результатов – не заслуга ли это его флешки? Может быть, чужая программа каким-то образом путает результаты замеров?

И что тогда будет? Уровень воды, давление, температура – все эти показатели жизненно важны для нормальной работы станции. Жизненно в буквальном смысле.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Сказать, что он что-то подозревает, – значит, признаться, что он химичил с компьютерной системой.

– Что? – спросила Соня. – Что ты хотел сказать?

– Ничего… Ровным счетом ничего. Давление и в самом деле низковато.

Том

Музей современного искусства, центр Стокгольма, январь 2014