Спящие красавицы

В нескольких милях от тюрьмы, в доме Норкроссов, чистильщик бассейнов по имени Антон собирал дохлых насекомых. Этот бассейн доктор Клинтон Норкросс подарил своей жене Лиле на десятую годовщину свадьбы. Но каждое появление Антона заставляло доктора задуматься о разумности этого подарка. Это утро не стало исключением.

Антон был голым по пояс, и тому было две причины. Во-первых, день выдался жарким. Во-вторых, его тело казалось высеченным из камня. Он был неотразим, этот чистильщик бассейнов Антон. В нём была такая стать, что хоть сейчас на обложку любовного романа. Если кто-то захочет выстрелить ему в пресс, придется выбрать такой угол обстрела, чтобы не попасть под рикошет. Чем же он питается? Горами чистого протеина? Где и как тренируется? Чистит Авгиевы конюшни?

Антон поднял голову и улыбнулся, не снимая модных солнечных очков «Wayfarer». Свободной рукой он махнул Клинту, который смотрел на него из окна ванной на втором этаже.

— Господи боже, — прошептал Клинт самому себе. — Имей совесть.

Клинт отошел от окна. В висевшем на обратной стороне двери зеркале перед ним предстал сорокавосьмилетний белый мужчина, имеющий степень бакалавра в Корнуэлльском колледже и доктора медицины в Нью-йоркском университете, зависимый от двойного мокко из «Старбакса». Его русая с проседью борода делала его похожим скорее на нищего одноногого капитана корабля, чем на мужественного лесоруба.

Клинт иронично усмехнулся тому, как удивил его внезапно нагнавший возраст. Он никогда не уделял особого внимания своему мужскому тщеславию, а приближение к среднему возрасту и растущий профессиональный опыт оставляли этому совсем мизерные шансы. На самом деле, Клинт считал, что поворотной точкой его медицинской карьеры стал тот день, 18 лет назад, в 1999 году, когда к нему на прием пришел человек по имени Пол Монпелье и заявил ему, молодому доктору, что страдает «кризисом сексуальной зависимости».

Он тогда спросил Монпелье:

— Когда вы говорите «сексуальная зависимость», что вы имеете в виду? — Амбициозные люди всегда ищут способ попиариться. Невозможно, на самом деле, стать вице-королем секса. Это оксюморон, если хотите.

— Я имею в виду… — Монпелье какое-то время подбирал нужные слова. Затем прочистил горло и произнес:

— Я всё ещё хочу этого. Всё ещё готов этим заниматься.

— Это непохоже на кризис. Это похоже на норму, — заметил Клинт.

Клинт только выпустился, только устроился, это был его всего лишь второй рабочий день, а Монпелье был всего лишь вторым пациентом. Первой была девушка с какими-то проблемами с поступлением в колледж. Но быстро выяснилось, что при выполнении теста оценки успеваемости она набрала 1570 баллов. Клинт заметил, что это превосходный результат и не понадобится ни лечения, ни второго сеанса. «Излечена» — чиркнул Клинт на листе желтого рабочего блокнота.

В тот день Пол Монпелье сидел перед ним в кожаном кресле, одетый в белый свитер и плиссированные брюки. Он сидел, сгорбившись, закинув ногу на ногу, положив руку на ботинок, и говорил. Клинт видел, как он приехал на красного цвета спорт-каре, тот стоял на парковке возле здания. Работа в высших эшелонах угольной промышленности позволила ему обзавестись подобной тачкой, но его измученное вытянутое лицо напомнило Клинту братьев Гавс, которые постоянно донимали Скруджа Макдака в старых комиксах.

— Жена говорит, не прямо так, конечно, но это подразумевается. Подтекст, понимаете. Она говорит, чтобы я придержал вожжи. Успокоил своё сексуальное желание, — он дернул подбородком вверх.

Клинт проследил за его взглядом. На потолке вращался вентилятор. Если Монпелье сунет туда своё сексуальное желание, его отрежет.

— Вернемся назад, Пол. Почему вы с женой заговорили об этом? С чего всё началось?

— У меня была интрижка. Случайная. Но Рода — моя жена — выгнала меня! Я пытался объяснить, что дело не в ней, дело… в моих нуждах, понимаете? У мужчин есть потребности, которых женщинам не понять, — Монпелье покрутил головой и с шипением выдохнул. — Я не хочу разводиться! Какая-то часть меня считает, что она должна пройти через всё это вместе со мной.

Тоска и отчаяние этого человека были настолько реальными, что Клинт воочию представил, какие трудности ему приходилось испытывать — жить на чемоданах, по утрам питаться собственноручно приготовленным водянистым омлетом. Это не была клиническая депрессия, но нечто такое, что требовало уважения и заботы, даже если виновником этой ситуации был он сам.

Монпелье склонился через объёмный живот.

— Будем откровенны, доктор Норкросс. Мне под полтинник. Мои лучшие дни в сексе остались в прошлом. И отдал я их ей. Подарил, буквально. Менял подгузники, играл во все игры, ходил на все собрания и основал кучу студенческих фондов. Я очень добросовестно относился к супружеским обязанностям. Почему бы нам не договориться в данном случае? Почему нужно обязательно ругаться?

Клинт не ответил, он слушал.