Спящие красавицы

Надин Хикс была женщиной старой закалки и до появления Авроры представлялась всем как «миссис Лоренс Хикс», словно, выйдя за своего мужа, в какой-то степени стала им. Теперь, упакованная, как свадебный подарок, она отдыхала за обеденным столом. Перед ней стояли пустая тарелка и пустой стакан, лежали столовые приборы и салфетка. Впустив Фрэнка в дом, Хикс провел его в столовую, после чего сел за стол из вишневого дерева напротив жены, чтобы закончить завтрак.

– Готов спорить, вы находите это странным, – сказал Хикс.

Нет, подумал Фрэнк, сидеть за столом с женой в коконе, напоминающей огромную мумифицированную куклу, вовсе не кажется мне странным. По мне… Он поискал слово. Ага, вот оно. По мне, это безумие.

– Я не собираюсь вас судить, – ответил Фрэнк. – Потрясение было очень сильным. Каждый приспосабливается, как может.

– Видите ли, помощник шерифа, я просто пытаюсь поддерживать заведенный порядок. – Хикс сидел в костюме, чисто выбритый, но под глазами у него темнели большие мешки, а костюм следовало погладить. Впрочем, у всех мужчин одежда была помята. Сколько из них умели гладить? Или, если на то пошло, складывать вещи после глажки? Фрэнк умел, но утюга у него не было. Съехав от жены, он носил одежду в «Химчистку Дулинга», а если ему требовалось быстро сделать складки на брюках, клал их под матрас, ложился на кровать и минут через двадцать добивался нужного результата.

Завтрак Хикса состоял из наструганной копченой говядины на тосте.

– Надеюсь, вы не против того, что я завтракаю. Старый добрый походный вариант. Перетаскиваю ее с места на место, вот и нагуливаю аппетит. После завтрака мы пойдем во двор, посидим на солнышке. – Хикс повернулся к жене. – Так, Надин?

Оба подождали пару бессмысленных секунд, будто она могла ответить. Но Надин, само собой, просто сидела, словно диковинная статуя.

– Послушайте, я не хочу отнимать у вас слишком много времени, мистер Хикс.

– Ничего страшного. – Хикс поднял тост, откусил. Крошки хлеба и кусочки мяса упали ему на колено. – Черт! – Хикс усмехнулся с набитым ртом. – Чистой одежды уже не осталось. Стиркой занимается Надин. Надо тебя разбудить, Надин, чтобы ты запустила стиральную машину. – Он проглотил то, что было во рту, и серьезно кивнул Фрэнку. – Я меняю кошачий лоток и выношу мусор по пятницам. Мы на равных. Честное разделение труда.

– Сэр, я просто хочу вас спросить…

– И заправляю ее автомобиль. Она ненавидит эти заправки самообслуживания. Я ей говорил: «Ты должна научиться ими пользоваться на случай, если я умру раньше, дорогая». А она мне отвечала…

– Я только хочу спросить о том, что происходит в тюрьме. – Фрэнк также хотел как можно быстрее выбраться из дома Лора Хикса. – Там женщина, о которой говорят люди. Ее зовут Иви Блэк. Что вы можете о ней сказать?

Хикс уставился в свою тарелку.

– Я бы держался от нее подальше.

– Так она бодрствовала?

– Когда я уходил, да. Но я бы держался от нее подальше.

– Говорят, она засыпает и просыпается. Это правда?

– Вроде бы да, но… – По-прежнему глядя в тарелку, Хикс наклонил голову, словно тост вызвал у него подозрения. – Не люблю сотрясать воздух попусту, но я бы ее не трогал, офицер.

– Почему? – Фрэнк думал о мотыльках, которые вырвались из кусочка сгоревшего кокона в эксперименте Фликинджера. И о том конкретном мотыльке, который пристально посмотрел на него.

– Она взяла мой мобильник, – сказал Хикс.

– Прошу прощения? Как она это сделала?

– Пригрозила мне крысами. Крысы с ней заодно. Они ее слушаются.

– Крысы ее слушаются.

– Вы понимаете, что это значит? Как и в любом отеле, в любой тюрьме есть грызуны. Бюджетные сокращения усугубляют проблему. Я помню, Коутс жаловалась, что пришлось отменить вызов крысолова. Потому что не выделили денег. Об этом в законодательном собрании не думают. Это всего лишь тюрьма. Что такое несколько крыс для заключенных, которые сами крысы? А если кто-то из заключенных научится контролировать крыс? Что тогда? – Хикс отодвинул тарелку, очевидно, лишившись аппетита. – Риторический вопрос. В законодательном собрании об этом не думают.

Фрэнк стоял в дверях столовой Хиксов, размышляя, а не страдает ли хозяин дома галлюцинациями, вызванными перенапряжением и горем? Но горящий клочок кокона, превратившийся в мотыльков… как насчет этого? Фрэнк видел это своими глазами. И разве мотылек не смотрел на Фрэнка? Возможно, это тоже была галлюцинация (он сам страдал от перенапряжения и горя), но, если честно, Фрэнк так не думал. Кто мог знать наверняка, рехнулся заместитель начальника тюрьмы или нет? Кто мог сказать, правду ли он говорил?

Может, он рехнулся, потому что говорил правду. Как насчет такого неприятного варианта?

Хикс встал.

– Раз уж вы здесь, вас не затруднит помочь мне отнести ее во двор? Спина болит, и я уже немолод.

Фрэнку совершенно не хотелось этого делать, но он согласился. Взялся за укутанные ноги Надин, а муж подхватил ее под укутанные подмышки. Они подняли женщину, осторожно вынесли через парадную дверь, спустились с крыльца и обошли дом. Кокон потрескивал, как рождественская бумага.