Спящие красавицы

– У Бобби все хорошо, – ответила Джанетт, чувствуя, будто грезит наяву… и, может, так оно и было. – Я хочу увидеть его вновь до того, как зас…

Энджел так сильно отпихнула Джанетт, что та едва не упала.

– Заткнись, Джани. Речь не о твоем мальчике. – Она потянулась в камеру и схватила Иви за красиво облегавшую грудь робу. – Как ты проснулась? Скажи мне, а не то будет очень больно. Я поменяю твою манду и очко местами.

Иви весело рассмеялась.

– Это будет медицинское чудо, правда? А мне придется заново учиться пользоваться туалетом.

Энджел вспыхнула.

– Решила со мной поиграть? Уверена? Думаешь, раз ты в камере, я не могу до тебя добраться?

Иви посмотрела на руки Энджел. Только посмотрела. Но Энджел закричала и отпрянула. Ее пальцы покраснели.

– Она меня обожгла! Эта сука как-то меня обожгла!

Иви повернулась к Джанетт. Она улыбалась, но Джанетт видела в темных глазах не только добродушие, но и грусть.

– Эта проблема сложнее, чем кажется на первый взгляд… Теперь я это вижу. Да. Есть феминистки, которым хочется верить, что все беды этого мира – от мужчин. От врожденной мужской агрессивности. У них есть для этого основания, женщины никогда не начинали войну, хотя, поверь мне, некоторые велись из-за них, но и среди женщин есть паршивые овцы. Не могу этого отрицать.

– Что за дерьмо ты несешь?

Иви посмотрела на Энджел.

– У доктора Норкросса есть подозрения на твой счет, Энджел. К примеру, касательно хозяина дома, которого ты убила в Чарлстоне.

– Я никого не убивала! – Но Энджел побледнела и отступила на шаг, уткнувшись в кофейную тележку. Покрасневшие пальцы она прижимала к груди.

Иви перевела взгляд на Джанетт и сказала тихим, уверенным голосом:

– Она убила пятерых мужчин. Пятерых. – Она снова посмотрела на Энджел. – Это было твое хобби, верно, Энджел? Ты путешествовала на попутках, ехала куда глаза глядят, с ножом в сумочке и маленьким пистолетом тридцать второго калибра в боковом кармане кожаной куртки, которую ты не снимала. Но это еще не все, правда?

– Заткнись! Заткнись!

Иви перевела взгляд удивительных глаз на Джанетт. Голос оставался спокойным, теплым. Голос женщины из рекламного ролика, которая доверительно сообщала подруге, что у нее тоже были проблемы с пятнами от травы на штанах детей, но новый стиральный порошок изменил все.

– Она забеременела в семнадцать. Прикрывалась свободной одеждой. На попутках добралась до Уилинга – никого не убив, отдадим ей должное – и сняла комнату. Родила…

– ЗАТКНИСЬ, Я СКАЗАЛА!

Кто-то из дежурных увидел эту стычку на мониторе: Рэнд Куигли и Милли Олсон уже спешили по коридору, Куигли – с баллончиком «Мейса», Олсон – с тазером, настроенным на среднюю мощность.

– Утопила младенца в раковине и бросила тельце в мусоросжигательную печь. – Иви поморщилась, пару раз моргнула и мягко добавила: – Вот так-то.

Куигли попытался схватить Энджел. Почувствовав его прикосновение, та мгновенно развернулась, нанесла удар и опрокинула тележку с кофе и соком. Коричневая жидкость – не кипяток, но все еще горячая – вылилась на ноги Милли Олсон. Она закричала от боли и села на пятую точку.

Джанетт в изумлении наблюдала, как Энджел, обратившись в Халка Хогана, налетела на Куигли и схватила его за шею одной рукой, а другой вырвала баллончик. «Мейс» упал на пол и вкатился в «мягкую» камеру. Иви наклонилась, подобрала его, протянула Джанетт:

– Хочешь?

Джанетт машинально взяла баллончик.

Дежурная Олсон плескалась в коричневой луже, пытаясь выбраться из-под опрокинутой кофейной тележки. Дежурный Куигли прилагал все силы, чтобы не умереть от удушья. Хотя тощая Энджел весила на добрых пятьдесят фунтов меньше, она встряхнула Куигли, как собака – зажатую в челюстях змею, и швырнула его на кофейную тележку в тот самый момент, когда Милли Олсон начала вставать. В итоге оба вновь повалились в коричневую лужу. Энджел повернулась к «мягкой» камере, огромные глаза сверкали на узком маленьком лице.

Иви широко развела руки, настолько, насколько позволяла решетка, и протянула их к Энджел, словно влюбленная, призывающая своего возлюбленного. Энджел тоже вытянула руки, скрючив пальцы, и с криком бросилась на Иви.

Только Джанетт увидела, что произошло дальше. Оба дежурных еще пытались освободиться от кофейной тележки, Энджел ослепила ярость. Джанетт успела подумать: это не просто приступ гнева, а полноценный психический припадок. Потом рот Иви раскрылся так широко, что нижняя половина ее лица будто исчезла. Из ее рта вырвалось облако – нет, поток – мотыльков. Они окутали голову Энджел, путаясь во взъерошенных пероксидных волосах. Энджел завопила и принялась отбиваться от них.

Джанетт стукнула Энджел по затылку баллончиком «Мейса». Я наживаю себе врага, но вдруг она заснет прежде, чем сможет поквитаться со мной?

Мотыльки устремились к зарешеченным потолочным лампам крыла А и в главное здание тюрьмы. Энджел повернулась, все еще терзая руками голову (хотя мотыльки из ее волос уже присоединились к собратьям), и Джанетт направила струю газа в лицо кричащей женщине.