Спасалочки (СИ)

Не дожидаясь ответа, я вернулась к своему пути и поцокала к машине. Я старалась забыть об этой случайной встрече, как забыла о предыдущей нашей случайной встрече, но ощущение взгляда в спину никуда не делось. Спину будто прожигало. Однажды в детстве я засунула пластикового пупса под настольную лампу, близко-близко, чтобы он "загорел": отчего-то мне не нравился беленький желтоволосый младенец — я, семилетняя, непременно хотела себе ребёнка-южанина. И с упоением наблюдала, как плавились синтетические волосы, а затем и пластмассовая кожа пошла оранжевыми вонючими подпалинами… От чарующего зрелища меня оторвал отец, примчавшийся на дым и запах гари. Влетело мне тогда знатно — две недели я провела одна в комнате без мультиков! А несчастный пупс, похороненный в мусоропроводе, и вовсе стал последней игрушкой моего детства — с тех пор отец ничего, кроме книг и развивающих игр, мне не покупал. Тогда, шагая прочь от колледжа и борясь с желанием ещё раз обернуться, я чувствовала себя тем самым пупсом…

— Эй! Подожди!

Не останавливаться, не останавливаться, только не останавливаться…

Я могла слышать его шаги — топал он, как гиппопотам, явно ускорив шаг. Это заставило ускориться и меня. Светофор тревожно замигал, но дорога всего в четыре полосы, и я подумала — успею… Рванула, пересекая "зебру" наискосок. Любименькая потрёпанная Мазда призывно сияла на солнце насыщенным индиго.

Визг тормозов раздался отовсюду — он был таким всеобъемлющим, как долбанный долби сурраунд. Я машинально прикрыла уши ладонями. От резкого жеста сумочка заболталась на локтевом сгибе, загородив обзор.

— Быстрее-быстрее, — послышалось совсем рядом. Я лишь успела заметить, как в тормознувшую прямо за мной чёрную Ауди без номеров запрыгнули двое в комбинезонах и балаклавах. Один из них тащил на себе увесистый холщёвый мешок.

Выстрелы раздались совсем рядом, один — спереди, другой — сзади. Одна из пуль угодила ауди в колесо — к общей какофонии добавился свист сдувающейся шины. Заметавшись, я принялась озираться по сторонам. В дверях ювелирного "Азамат", что располагался сразу за светофором, стоял охранник и целился в Ауди. Повернув голову к машине, я увидела опущенное стекло и торчащее из окна дуло… И только тогда поняла, что сижу на корточках прямо на линии перекрёстного огня, сдавив голову ладонями, и выглядываю, как совёнок, ожидающий, с какой стороны его быстрее пристрелят.

Вокруг бегали люди, все кричали и прятались за углами зданий, некоторые, наиболее смелые из любопытных, пытались снять происходящее на камеры мобильников… Всё это моё воображение дорисовало за меня, а тогда я знала только одно: стоит подняться на ноги, и меня изрешетят. А как увильнуть с линии фронта на кортах, да на каблуках, да с болтающейся на локте сумочкой — я ещё не придумала.

— Чего расселась? Жить надоело? А ну, пошевеливайся!

Кто-то подхватил меня под руки и снёс с насиженной позиции. На секунду мне показалось, что асфальт ушёл из-под ног — я порхала в воздухе. Я перебирала ногами, но бегом это едва ли можно было назвать — спаситель просто взял меня на буксир и не отпускал, пока мы не добрались до какого-то глухого проулка.

— Ты б ещё фламенко там станцевала.

Он отпустил меня, а я вжалась спиной в грязную стену ближайшего здания и картинно сползла на землю. Каблуки врезались в сырую почву, не позволив ногам разъехаться по сторонам. Я закусила зубами ремешок уцелевшей сумки и шумно задышала через нос. Штормило, как в центрифуге.

— Ограбление. Средь бела дня. Стрельба! Куда власти смотрят… А ещё борются за звание самой безопасной мировой столицы…

— Власти властями, а вот куда ты смотришь — я не знаю. — Его голос как будто бы смягчился, разбавленный незлобливой усталостью. — Поднимайся, давай. Умеешь же ты влипать в неприятности!

Не спрашивая, он вновь схватил меня под руки и заставил выпрямиться в полный рост. Пока я оправляла одежду, он беззастенчиво меня разглядывал.

— Если б ты за мной не погнался, я бы ни во что не влипла. Кто вообще дал тебе право меня преследовать? Зачем ты…

И вправду — зачем? Зачем он снова возник на моём пути? Тогда я не задавалась вопросом "как" — словно чувствовала, что всему этому было объяснение, пусть и неведомое мне пока. Но, мать его, зачем? Какой ему в этом прок? На маньяка он не походил — пускай это и было самой простой версией, но она никак не укладывалась в общую парадигму его поведения. Да и знакомы мы прежде не были. Случайность? Совпадение? Не верила я в такие совпадения. Но и отрицать их очевидность не могла — факты говорили сами за себя.

— Я это… — Он перебил меня, как будто извиняясь. — Просто отдать хотел. — Фиолетовая купюра — новенькая, даже не сложенная, а свёрнутая в трубочку, аккуратно опустилась на мою ладонь. — Обещал же. С собой носил. Так и знал: когда-нибудь встретимся… Не люблю оставаться в долгу.

Глава 3

Есть женщины, у которых по чести,

не было ни друзей, ни любовников…

Марина Цветаева