Спас на крови

— Слушай, а этот утопленник не может оказаться тем КРАЗом, что был угнан в апреле месяце?

— Не исключено.

— Так, может, его хозяев и подключим? Фирма, насколько я догадываюсь, не бедная.

Телефонная трубка отозвалась коротким смешком, за которым последовало столь же короткое: «Добре! Считай, что уговорил. А с этими фирмачами я сам переговорю. Если это тот самый КРАЗ, к которому ты питаешь столь глубокий интерес, так это фирма «Речник». Занимаются доставкой песка и гравия, а также вывозом дробленого строительного материала».

Когда из воды, подцепленный двумя мощными тракторами, показался сначала кузов, а потом и кабина самосвала, у Бобылева уже не оставалось сомнений в том, что это и есть тот самый КРАЗ, умудрившийся лоб в лоб вписаться в московское такси на практически безлюдной ночной дороге. Вылетевшие от удара стекла, изуродованный бампер и прочая, прочая, прочая. Правда, номер был другой — московский.

Бобылев поднялся на осклизлую от мутной воды ступеньку, заглянул в кузов…

Сомнений не оставалось. В выемках и по углам отполированного песком металлического днища темнели закаменевшие скопления мелкого гравия.

Всё сходилось.

Можно было бы со спокойной совестью звонить Головко, однако надо было довести начатую игру до логического конца, и он кивком головы подозвал явно растерявшегося завгара «Речника», который все это время крутился около тракторов, подавая резкие, обрывистые команды, а теперь словно застыл у изуродованного передка, пожирая глазами изуродованный бампер.

— Ну что, узнаете машину?

Поеживаясь от занозистого холодного ветра, завгар сморщился, будто его заставляли признать что-то непотребное, и неуверенно пожал плечами.

— Вроде бы как наша… «Речника», но в то же время московский номер…

— О номере забудьте, его на любой можно поменять. Я спрашиваю о машине — ваша?

Понимая, что может «означать» изуродованный передок КРАЗа, завгар обреченно вздохнул и очень уж неохотно признал:

— Похоже, что наша, «речниковская», но я… я не совсем уверен в этом.

— Хорошо, пусть будет так, — понимая внутреннее состояние мужика, согласился с ним Бобылев. — Но свои машины, надеюсь, вы знаете? Тем более что КРАЗ — это не штампованный «жигуленок».

— Конечно, — вынужден был согласиться завгар. — Иной день по десять раз в кабину поднимешься.

— В таком случае прошу вас, — стараясь оставаться максимально доброжелательным, произнес Бобылев.

Завгар поднялся на ступеньку, распахнул дверцу, и не прошло десяти секунд, как он объявил:

— Наша техника, «Речника».

— С чего бы такая уверенность? — на всякий случай поинтересовался Бобылев.

— А иконка вон на панели… «Неупиваемая чаша». Я этих иконок самолично три десятка купил и в церковь возил, чтобы освятить.

— Не понял!

— А чего тут понимать? Когда я вижу, что человек на фирме прижился и к своей машине прирос, я ему эту иконку самолично в панель вживляю, чтобы постоянно перед глазами была.

— И что, помогает? — заинтересовался Бобылев, наслышанный о «Неупиваемой чаше» как об иконе, которая избавляет от алкоголизма и наркотической зависимости. Два пагубных пристрастия, из-за которых более всего случаются ДТП с летальными исходами.

— Ну-у, не знаю, у кого как, — уклончиво ответил завгар, — но у нас вроде бы Бог миловал. Если кто и начинает попивать, то только не за рулем.

— А этот? — кивнул на КРАЗ Бобылев.

— Дремов? Илья? Не! На работе не пьет. По крайней мере его ни разу не штрафовали, да и я не замечал.

Он покосился на полковника, словно сам усомнился в подобной характеристике, и тут же поправился:

— После работы, конечно, мужики остаются иной раз в гараже, чтобы усталость снять, но чтобы в обед… или, не дай-то бог, с утра… Нет, у нас с этим строго.

— И давно он у вас работает?

— Кто, Дремов? — уточнил завгар. — Да уже два года, поди. С тех самых пор, как освободился.

— Даже так? — удивился Бобылев. — И за что же это сидел непьющий товарищ Дремов?

— Точно, конечно, не помню, но вроде бы как драка.

— С последствиями, естественно?

— Да, вроде бы как сломанные ребра у того парня и сотрясение мозга.

— Что, сильно буйный? — заинтересовался Бобылев. — Или по жизни дурак?

Завгар невнятно пожал плечами.

— Я бы не сказал, что буйный сильно или того… с придурью, нет. Тем более что тюрьма — не мать родная, многому мужика научила. И он, когда рассказывает о чем-то, так аж плюется весь.

— То есть, на пользу пошло?

— Вот именно, что на пользу, — скривился в ухмылке завгар. — Вкалывает порой по две смены, старается бабок побольше сколотить, чтобы домишко купить да жениться.

— Что, молодой еще?

— Ну-у, нельзя сказать, чтобы шибко молодой… тридцать шесть лет, а всё в холостяках ходит.

Бобылев задал еще с пяток, казалось бы, ни к чему не обязывающих вопросов, чтобы до конца проявить личность Дремова, и наконец перешел к главному:

— И все-таки, как могло случиться, что этот КРАЗ оказался здесь, причем явно после серьезного ДТП?

Маленькие глазки завгара забегали, словно у затравленного зверька, и он развел руками.

— Ума не приложу.

— И все-таки?