Создатель Лун с иллюстрациями Сантьяго Карузо

Впереди уже показался лес – сквозь заросли дрока там и сям мелькали мундиры жандармов и поблескивали серебряные пуговицы на куртке Ле Бьяна. Живая изгородь была невысокой. Мы без труда перемахнули через нее и рысью направились к Ле Бьяну и Дюрану, которые о чем-то спорили, размахивая руками.

Когда мы подъехали, они церемонно поклонились Лис.

– Чудовищно! Реки крови! – пропищал мэр. – Месье Даррел, по-моему, не стоит, чтобы мадам ехала дальше.

Лис натянула поводья и посмотрела на меня.

– Да, это кошмар! – подтвердил Дюран, приближаясь ко мне. – Такое впечатление, что тут прошел целый полк раненых. Кровавый след уходит в глубь леса. Петляет в зарослях. Иногда мы теряем его, но всякий раз находим снова. Я просто не понимаю, как из одного человека могло вытечь столько крови: тут хватило бы на двадцатерых!

В чаще кто-то аукнул – другой голос отозвался на крик.

– Это мои люди, – пояснил бригадир. – Идут по следу. Один Бог знает, что они там найдут!

– Может, поскачем обратно, Лис? – предложил я.

– Нет. Давай проедем вдоль западной опушки и спешимся. Солнце сегодня такое жаркое! Хочется немного отдохнуть, – сказала она.

– К западу отсюда все чисто, – заверил Дюран.

– Вот и славно, – ответил я. – Позовите меня, Ле Бьян, если что-нибудь найдете.

Лис пустила свою кобылу вскачь, я последовал за ней по пружинистому вереску, а Малыш побежал за нами веселой рысью. Примерно в четверти километра от того места, где остался Дюран, мы углубились в залитую солнцем чащу. Я снял Лис с седла и перекинул поводья обеих лошадей через ветку. Затем, подав жене руку, помог ей добраться до плоского замшелого камня, который нависал над мелким ручейком, журчавшим среди буковых деревьев. Лис села и сняла перчатки. Малыш ткнулся носом ей в колени, получил незаслуженную ласку и с явным сомнением подошел ко мне. Мне не хватило духу отругать его за непослушание, но все же я заставил его лечь к моим ногам, что ему совсем не понравилось.

Я положил голову на колени Лис и, глядя на небо сквозь сплетенные ветви, признался:

– Думаю, я убил его. Это просто ужасно.

– Ты ведь не знал наверняка, кто это. Вдруг это был грабитель? И потом… разве ты хоть раз стрелял из револьвера за последние года четыре – с того дня, когда сын Красного Адмирала пытался тебя убить? Я точно знаю, что нет.

– Нет, – с удивлением подтвердил я. – Совершенно точно, ни разу. А что?

– А ты не помнишь, как я попросила, чтобы ты дал мне зарядить твой револьвер, когда Ив сорвался с цепи и поклялся убить тебя и отца?

– Помню. И что?

– Ну так вот. Я сначала отнесла патроны в часовню Святого Гильдаса и окунула их в святую воду. Только не смейся, Дик, – мягко попросила Лис, накрывая мои губы прохладными пальцами.

– Я и не думал смеяться, любовь моя.

Октябрьское небо было как бледный аметист, а солнце пылало рыжим пламенем сквозь желтую листву дубов и буков. В воздухе плясала и колыхалась мошкара, паук соскользнул с ветки и повис на полпути к земле на конце своей паутинки.

– Хочешь спать, милый? – наклонившись надо мной, спросила Лис.

– Ну… немного. Ночью я и двух часов не проспал, – ответил я.

– Ну так поспи, если хочешь, – сказала Лис и ласково коснулась моих век.

– Тебе не тяжело держать мою голову?

– Нет, Дик.

Погружаясь в дрему, я слышал, как журчит ручей под буками и гудят лесные мошки. Затем и они затихли.

Очнувшись, я понял, что сижу на земле и в ушах у меня звенит от крика, а Лис съежилась рядом, обеими руками прикрывая лицо, побелевшее, как мел.

Когда я вскочил на ноги, она снова вскрикнула и вцепилась мне в колени. Малыш зарычал было, но тут же попятился и заскулил, опустив уши и поджав хвост. Я наклонился и оторвал от себя Лис.

– Не уходи, Дик! – взмолилась она. – О Боже, это Черный Монах!

Я перепрыгнул через ручей и продрался сквозь кусты в чащу. Вокруг никого не было. Я стал внимательно оглядываться, осматривая каждый ствол, каждый куст. И вдруг я его увидел. Он лежал, распластавшись на поваленном дереве, голова его покоилась на руках, тело окутывала ржаво-черная ряса. Волосы у меня встали дыбом под кепкой, на лбу и скулах выступил пот, но я взял себя в руки при мысли о том, что передо мной человек и, по всей вероятности, смертельно раненный. Да, смертельно! Ибо внизу, у меня под ногами, по камням и палой листве, по дну неглубокой ложбины, тянулся свежий кровавый след и обрывался там, где под деревьями простерлась безмолвная фигура в черном.

Я понял, что он не смог бы идти дальше, даже если бы ему хватило сил: прямо перед ним влажно поблескивала трясина. Когда я шагнул вперед, под ногой хрустнула ветка. От этого звука человек в черном шевельнулся, но тут же вновь уронил голову на руки. Я подошел к нему и стал спрашивать, куда он ранен, но тут подоспели Дюран и прочие.

– Кто ты такой, что прячешь лицо под маской и надел на себя рясу священника? – грозно вопросил жандарм.

Ответа не последовало.

– Смотри… у него вся ряса в засохшей крови! – громко шепнул мэр Максу Фортену.

– Он не заговорит, – сказал я.

– Возможно, он слишком тяжело ранен, – прошептал Ле Бьян.