Совсем как ты

– Ага, – оживилась Эллен. – Спорт. Ну конечно. Если у Люси это и безумие, то в своем роде последовательное[14].

Эта женщина будто бы воочию наблюдала за слетающими с языка словами – и сама спохватилась.

– Вообще-то, никакого безумия нет, – зачастила она. – Не знаю, что на меня нашло. При чем тут безумие?

Джозеф улыбнулся:

– Просто когда игроки приводят нового участника, у него обычно есть избранная тема.

– Хорошо, так и запишем: спорт.

– О’кей. Будем к вам прислушиваться во всех вопросах, связанных со спортом. Внимание: Джозеф – специалист в вопросах спорта.

– Спорту будет посвящен отдельный раунд, – сообщил муж Эллен, толстячок под стать жене. – Номер пять.

Джозеф содрогнулся. Объяви он в конце четвертого раунда, что они с Люси просто вместе спят, общий напряг и то был бы меньше.

Игроки выбрали капитана команды (Люси), пригубили вино из картонных стаканчиков и углубились в портретный раунд. Когда листок дошел до Джозефа, восемь из десяти портретов знаменитостей уже сопровождались именами.

– Двоих не определили, – сокрушалась Карен, сидевшая по другую руку от Люси. – Мы думаем, вот та, с пышными волосами, скорее всего, сестра Бейонсе, но кто ж помнит, как ее зовут.

Джозефу хватило беглого взгляда, чтобы распознать обоих.

– Соланж Ноулз.

– Соланж! Точно!

– А второй – Алекс Ивоби, из «Арсенала».

Наступила короткая пауза. Джозефу показалось, будто вся команда пытается найти объяснение: как получилось, что единственный чернокожий игрок опознал единственную пару чернокожих в портретном раунде.

– Две области, в которых я ни бум-бум, – призналась Карен. – Футбол и современная поп-музыка. Она ведь поп-певица? Я даже этого не знаю.

За это сдвоенное признание с благодарностью ухватились остальные.

– Я тоже.

– Я Дэвида Бекхэма знаю – и на этом все.

– И Адель.

– А Дайдо все еще выступает?

– Дайдо! Вспомнили тоже…

– И Дрейк, – поспешно вставил Скотт, муж Карен, сознавая, что они роют себе очередную яму.

– Я даже не знаю, как он выглядит, этот Дрейк, – сказала Эллен – похоже, любительница копать ямы: если такую не остановить, она того и гляди провалится в Австралию.

Передавая листок Люси, Джозеф заметил, что возле портрета ютубера Романа Этвуда нацарапано «?? Райан Гослинг».

– Это Роман Этвуд, – сообщил он.

– Кто такой Роман Этвуд?

– Пранкер. У него канал на «Ютубе».

– Ну-ну, – процедил Скотт. – Еще одна компашка. Ютуберы.

– Вообще уже, – подхватила Эллен.

Все засмеялись, и этот смех пробил броню напряженности. Роман Этвуд оказался белым! Ура! В команде – тупицы с равными возможностями!

– Мне они не друзья, – сказала Люси в очереди за мексиканскими закусками.

– Это понятно.

– Не думай, что так мы будем проводить все вечера.

– Я и не думаю.

– А как ты представляешь себе другие вечера?

Он посмеялся.

– Я серьезно.

– А какие есть варианты? Одно могу сказать: работая у тебя в няньках, я особо не озолотился.

– Я перестала выходить на люди, когда мы с тобой стали… не знаю даже, как назвать.

– Домоседами.

– Не стоило, наверно, сюда приходить.

– Почему же?

– Все нервничают. Ты как неразорвавшийся снаряд. Гуакамоле, пожалуйста. Без сальсы.

– Странный народ – белые. Во всяком случае, присутствующие здесь. Создается впечатление, что они только об этом и думают.

– Это потому, что они никогда об этом не думают.

– А мне положите, пожалуйста, всего, – попросил Джозеф.

В спортивном раунде он набрал девять баллов из десяти возможных, но рысистые бега, строго говоря, даже не относятся к видам спорта. Команда была им довольна. Но под конец у него сдали нервы: он со всеми распрощался, поблагодарил за приятный вечер и ушел без Люси. Угнездившись в «Макдональдсе» с молочным коктейлем, он ждал, когда она пришлет ему эсэмэску с вопросом, где он находится.

В постели у них заходили разговоры, которые практически вели в никуда. От их зацикленности и бессмысленности Джозеф поначалу смеялся, но Люси высказывалась на полном серьезе: она хотела добиться от него признания, что их отношения бессмысленны и обречены с самого начала.

– Ты захочешь детей.

– Допустим.

– Но я не смогу тебе родить.

– Почему же? Тебе на самом деле сколько лет?

– Умолкни. Ты понимаешь, о чем я. Ты захочешь детей лет через пять-десять.

– Допустим.

– Но они будут не от меня.

– Допустим.

– Значит…

– Ты права. Давай закроем тему.

– Но меня преследуют эти мысли, – сказала она.

– Да. Я заметил. Поэтому давай лучше закроем эту тему.

– Мне не до шуток.

– Мне тоже.

– Тогда, может, ты прекратишь ерничать, чтобы мы могли поговорить нормально?

– Ты считаешь, что надо отказаться от этой мысли.

– Да.

– Совершенно с тобой согласен, – сказал он.

– Нет, это не так. Не совсем так.

– Слушай, чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты не соглашался.

– Зачем?

– Иначе я буду считать, что ломаю тебе жизнь.

– Я похож на человека, которому ломают жизнь?

Она подняла на него взгляд. Ее голова покоилась у него на груди; он смотрел сверху вниз, в ладу с собой и с миром.

– Пока нет. Но еще не вечер.

– То же самое ты говорила насчет Брекзита – и ничего не случилось.

– Да потому, что Брекзита еще не случилось. Он случится через год-другой.

– Вот именно.

– Ты о чем?