Совсем как ты

– Ты и есть взрослая, так?

– Так, да не так. Когда у тебя дети, все неоднозначно. Они тянут тебя вниз – туда, где можно отпускать дурацкие шутки, пукать, драться. Жизнь и так чересчур сложна, даже без книжек, где нет буквы «e».

Теперь он уже не понимал, стоит возвращаться к этому французскому писаке или нет. И решил, что не стоит.

– Если коротко, на свой внутренний мир повлиять трудно, так мне кажется. Это тоже важная часть жизни.

– Но очень небольшая. Существует ведь обширный внешний мир.

– Наверное, я неточно выразилась.

– Нет, что ты, я понимаю, о чем речь.

– Это правда?

– Конечно. Тебе нужен кто-нибудь более живой, чем Майкл.

– Да. – И после паузы: – Ты.

– Я?

– Мне казалось, ты понимаешь, о чем речь.

– Про Майкла все было ясно. А про меня – нет. Или, может, я все правильно понял, но тут же подумал: нет, она подразумевает что-то другое.

– Ну вот. Ты сам этого хотел. Я сказала.

– Выбор не стоит между ним и мной. Выбор стоит между ним, мной и любым другим холостяком в Британии. Или в Европе. Благо сейчас есть скайп и дешевые рейсы.

– Но мне не нравится ни любой, ни другой холостяк в Европе.

– Как знать? Ты не встречала…

– Ой, вот только не надо. Это же основа основ.

– Что?

– Встречаешь человека, влюбляешься – и больше никого знать не желаешь. Не стремишься для сравнения перезнакомиться со всеми холостяками Европы. А то не останется времени на секс.

У Джозефа создалось впечатление, что тема любви возникла в самый неподходящий момент и поставила его в ложное положение. Он решил не педалировать этот вопрос. Можно ведь перевести беседу в теоретическую плоскость.

– Разве что решишь переспать со всеми холостяками Европы, чтобы разобраться в собственных мыслях.

– Черт тебя подери, Джозеф.

Не иначе как он лоханулся, когда решил не педалировать этот вопрос. Она пришла в отчаяние и слегка досадовала.

– Почему ты все время подталкиваешь меня к другим?

– До меня не совсем доходит то, что ты говоришь.

– Я хочу быть с тобой. И во внешнем мире, и во внутреннем.

– Вот оно что.

Она дала ему пару секунд и встала:

– Ладно. Я все сказала. Пойду ложиться.

– Погоди, погоди.

Она вновь опустилась в шезлонг.

– Ты хорошенько подумала?

– Давай сначала решим: есть ли у тебя хотя бы отдаленный интерес к этому вопросу?

Он догадался, что сказать просто «да» нельзя. Момент требовал какой-то речи или хотя бы искреннего выражения чувств. Отношения и во внешнем мире, и во внутреннем были сейчас более досягаемы, чем слова, которые еще предстояло найти, но неудача в выборе этих слов грозила повергнуть ее в тревогу и стыд.

– Если с ходу и очень быстро – да.

– Тогда ладно. Это правда? Тогда ладно.

– И еще… Понимаешь, сюда примешивается нечто другое, помимо «да». Нечто такое, что не отменяет «да». А дополняет. Но, согласись, это не так-то просто. Пока мы здесь. Можно попросить тебя встать и повторить то, что сказала?

На мгновение она растерялась.

– Ну?

Люси встала:

– Пойду ложиться.

– Ты можешь пройти в сарайчик и ненадолго прилечь там?

– Нет!

– Что я слышу?

– Ты спал там со своей подругой.

– Так-так.

– Разве это не правда?

– Правда. Но она не хотела близости – из-за тебя. А ты не хочешь из-за нее.

– Скажешь, у вас здесь не было секса?

– Не было. Говорю же тебе.

– Ты сказал, что ей было некомфортно. Я только не поняла: до, во время или после.

– До.

– Пусть так. Но для тебя это не препятствие?

– Мужчины устроены неправильно.

– Я иду спать.

– Доброй ночи.

Она не ответила той же фразой. А просто ушла. Через некоторое время он последовал за ней в коттедж – на тот случай, если она этого ожидала. И не ошибся. А дальше разговор лился свободно.

Часть вторая. Осень 2016-го

12

В первые недели две в доме происходило больше, чем снаружи. Мальчикам они ничего объяснять не стали; Джозеф теперь оставался на ночь и по утрам садился с ними завтракать, что не требовало ни аргументации, ни оправданий. Он влился в семью – почему бы им не завтракать всем вместе? Люси с Джозефом посмотрели много серий «Клана Сопрано» (во время разлуки ни один так и не вернулся к просмотру) и много занимались любовью. Они и рады были бы сходить куда-нибудь поужинать, но Люси пока не нашла надежного бебиситтера.

Когда соседка порекомендовала в качестве няни свою дочь, семнадцатилетнюю девушку, которую ребята знали и принимали, Люси повела Джозефа в школу, где учились ее сыновья, на благотворительную викторину. На подходе они не держались за руки и в течение вечера избегали прикосновений; иными словами, ничем не выделялись из общей массы. Многие родители, знавшие Джозефа по его работе в магазине, решили, будто Люси позвала его с собой потому, что он на всяких там викторинах собаку съел.

В зале стояло десять столов; каждый занимала команда из восьми игроков. В другом конце зала сидела индийская чета, за соседним столом – кореянка; остальные участники оказались белыми.

– У вас есть избранная тема? – спросила приятная с виду женщина, сидевшая по правую руку от Джозефа. Светловолосая, улыбчивая пышечка. – Меня, кстати, зовут Эллен.

– Джозеф. Наверно, спорт.