Современный нигилизм. Хроника

Конечно, мы хорошо знаем, что наша свобода никогда не бывает полностью прозрачной, а тем более абсолютной: она также зависит от внешних факторов, не только от нашей воли. Это хорошо подметил Кант, когда называл свободу «безусловной» именно потому, что она не является результатом условий, кроме единственного – закона морали, – но это означает, что свобода сама по себе является причиной и не ориентируется на волю человека. Следовательно, свобода не зависит от естественных причин и возникает из спонтанных порывов воли, исток которой остается непознаваем для нас. Но в своей практической реализации свобода всегда «спотыкается» о целый ряд условий и в любой момент может исчезнуть. Но может также и воскреснуть благодаря своему первоначальному и неизвестному истоку.

Дело в том, что, в то время как в кантовской версии свобода фактически достигается только путем признания и подчинения универсальному моральному закону, независимо от индивидуальной обусловленности людей, в современном нигилизме, напротив, происходит прямо противоположное, то есть свобода понимается как освобождение от уз всеобщего долга во имя абсолютного приоритета индивидуальной обусловленности. Конечно, чувствовать себя свободным по-прежнему означает чувствовать себя не скованным внешними условиями, но теперь это зависит не столько от того, отдает ли человек предпочтение безусловному идеалу, но прежде всего от того, предпочитает ли он другой вид обусловленности – «субъективный», или «внутренний», – вместо объективного и внешнего. Свобода человека и потребности природы теперь сосуществуют не как безусловное и обусловленное, а как две разные формы обусловленности: в первом случае именно я решаю, какая обусловленность мне нравится больше всего (та, в которой я чувствую себя более удовлетворенным), во втором я получаю это знание пассивно.

Это дает нам возможность понять различие, в том числе и терминологическое, между «свободой» и «свободой воли». Последнее, если сконцентрироваться на главном, имеет отношение к нашей способности выбирать, то есть к тому факту, что люди являются посредниками между своими действиями и решениями. И в таком случае не важно, какой выбор вы сделаете, а важно только то, что у вас есть возможность выбирать: ведь есть мнение, что свобода выбора действует безразлично от выбранного вами объекта. Когда мы говорим «свобода» в каком-то конкретном смысле слова, мы имеем в виду не только способность выбирать, но и то, что через выбор мы становимся свободными. В этом случае свобода совпадает со стремлением достичь чего-то, что само по себе признается благом.

Приходит на ум и еще одно важное различие между негативной свободой и позитивной свободой, об этом теоретизировал Исайя Берлин. По его словам, негативная свобода заключается в «способности выбирать то, что мы хотим и как хотим, по той единственной причине, что мы этого хотим, при этом не подвергаясь принуждению или запугиванию, не будучи перемолотыми какой-то необъятной системой» (запомните термин «система», он пригодится нам позже). По сути, в этом случае мы имеем дело со свободой от внешних условий. Позитивная свобода же заключается в выборе того, что уместно, рационально и истинно, и поэтому является, скорее, свободой делать то, что нужно делать, для того чтобы жить как разумные существа. Согласно этой «позитивной» версии свободы, мы всегда (как несколько иронично говорил Берлин) должны преследовать «рациональные цели нашей „истинной“ природы <…> независимо от того, как сильно наше жалкое эмпирическое „Я“ – невежественное, порабощенное нашими желаниями, захваченное страстями, – может протестовать». Таким образом, с этой перспективы «свобода не есть свобода делать то, что иррационально, глупо или несправедливо; и заставить эмпирическое „Я“ встать на правильный путь – это не тирания, а освобождение».

Симпатии Берлина, без сомнений, относятся к первому типу свободы, «негативному», который состоит в том, чтобы не зависеть от внешних препятствий на пути к этой свободе, за единственным исключением – нашего собственного желания, которое также является препятствием для реализации желаний других людей (классическая «либеральная» модель свободы). Хотя второй тип свободы не менее понятен и полезен – давайте подумаем, например, о воспитательной работе с несовершеннолетними, которую проводят взрослые: они знакомят детей с такими понятиями, как добро и моральные ценности, даже если это воспитание не сразу «ощущается» как таковое, – но следовать ему слишком рискованно, так как оно может стать воротами для утверждения тоталитарных идеологий, которые сами решают, чего нам нужно желать, чтобы стать свободными.