Современники

Мотор взревел, машина вырвалась из засады на узкое шоссе и, внезапно возникнув из тумана перед вражеской колонной, двинулась прямо на неё, сея огонь, давя гусеницами артиллерийские упряжки, ломая орудия, сшибая в кювет автомобили. Так и проутюжила она всю колонну, отметив свой путь длинным следом, пролёгшим по разбитому, исковерканному железу, и прорвалась к своим, не принеся на броне ни одной вмятины. А на следующий день, когда район был очищен и допрошены пленные, было установлено, что машина Слепухи разметала вражеский артиллерийский полк, менявший позиции под покровом тумана.

Новички-танкисты, которым ветераны корпуса потом рассказывали эту историю, с почтением смотрели на молодого, сухощавого, всегда очень собранного офицера с орлиным профилем и детскими светлоголубымн глазами.

Друзья и командиры считали Слепуху одним из тех, кто прочно врос в походную жизнь, для кого война стала бытом. И только сам Дмитрий Алексеевич знал, как неправильно это представление. Пройдя на танке тысячи километров фронтовых дорог, заслужив среди однополчан славу отличного, храброго, находчивого воина, не знающего в бою безвыходных положений, он всё время тосковал по Уралу, по родному руднику, по своему экскаватору, с помощью которого он в буквальном смысле этого слова черпал неиссякаемые богатства горы Магнитной. Он скучал по своей привычной работе.

Да, именно об этой своей работе, которая прежде казалась ему обычным, буднишним занятием, он мечтал теперь, двигаясь по пятам отступающего врага по истерзанной, израненной войной земле. До войны, хотя он и был на Урале одним из зачинателей стахановского движения среди экскаваторщиков, Дмитрий Алексеевич как-то не задумывался о сущности своего труда, о значении своих новаторских починов, о радостях трудового первооткрывательства.

С юных лет, с той самой поры, когда он, сын кубанского казака из станицы Пашковской, окончив горнопромышленное училище, сел в кабину экскаватора, труд стал для него чем-то неотъемлемым от его существа. Он весь отдавался труду, даже порой забывал, что работает, как здоровый человек не замечает, скажем, как он дышит. Он даже всегда немножко удивлялся, увидев в заводской газете свой портрет, читая или слыша по радио о своих рекордах: ему казалось, что ничего особенного он в сущности не делал. Просто работал в полную меру сил.

Но когда война оторвала его от Урала и ему пришлось пересесть из экскаватора в танк, он понял, как много в его жизни значил труд, приносивший ему столько радости.

В дни боевой страды, когда корпус не выходил из сражений, а танкисты-разведчики неслись навстречу неожиданностям и опасностям, соревнуясь с врагом в хитрости и ловкости, высматривая дорогу для наступающих соединений, эта тоска по труду на время как бы притуплялась. Но стоило корпусу отойти на отдых, стоило лейтенанту Слепухе получить хотя бы несколько дней, для того чтобы отоспаться и отдохнуть, как эта тоска труженика охватывала его с новой силой.

Он скрывал её от товарищей. Танкисты не понимали, почему это лейтенант Слепуха, вместо того чтобы пойти послушать приехавших на гастроли артистов, почитать книжку или просто погулять с девушками, шёл в лесок, где стояли боевые машины, и вместе с механиками из походных летучек возился у разобранных моторов с ключами, с автогенным аппаратом, со вкусом обтачивал на походных тисках какие-то части. А Слепуху даже самый запах смазочного масла волновал, как напоминание о родной, далёкой, желанной мирной машине.

Освобождены были последние пяди советской земли. Танки неслись по дорогам Польши, Германии. Мелькали города и сёла с чужими, трудно произносимыми названиями. Всё жёстче огрызались фашистские армии, чуя свой близкий, безысходный конец. Эсэсовские полки, прикрывавшие отступление своей армии, безжалостно жгли и уничтожали свои же сёла и города, стараясь оставить за собой мёртвую, выжженную, начинённую минами землю. В те дни советское командование старалось всё время наращивать стремительность наступления — не только для того, чтобы не дать врагу окопаться, прийти в себя, но и чтобы своими внезапными ударами, охватами, обходными манёврами спасти от уничтожения немецкие города и сёла, сохранить крыши для мирных жителей, робко приветствовавших Советскую Армию как свою освободительницу от фашистского кошмара.

И тут в немецком городке, недалеко от Дрездена, произошёл случай, который стал особой страничкой в биографии лейтенанта Слепухи.

Танковая рота, которой Слепуха уже тогда командовал, прорвалась в этот город не с востока, а с запада, ударив в тыл укреплениям противника. Вражеские части прикрытия бежали, не успев зажечь здания. Всё же некоторые дома полыхали, подожженные снарядами.