Совет Девяти

На душе у Омарейл было тревожно. В самом начале пути она действовала на эмоциях: узнав о коварстве Совы, хотела во что бы то ни стало сделать все по-своему, не допустить, чтобы враг победил. И не важно, что это означало. В середине она начала получать удовольствие от процесса. Наконец принцесса из башни по-настоящему познакомилась со своим королевством.

Теперь же, когда близился финал, ей стало не по себе. Это был не страх неудачи, а какая-то постоянная тревога, неуверенность в будущем, душащее ощущение чего-то плохого, надвигающегося с неизбежностью грозовой тучи. Порой Омарейл считала это предчувствием (что, если интуиция подсказывала ей предстоящее разочарование?), порой убеждала себя, что ее состояние – лишь закономерная реакция. Душа знала, что решающий момент был близок, и волновалась.

Так или иначе, у Омарейл не получалось избавиться от назойливого чувства беспокойства, которое, как писк комара, раздражало, но не поддавалось никакому воздействию, никаким уговорам, никакому самовнушению. Оно то накатывало, то отпускало, но всегда было где-то там, на краю сознания.

Повозка въехала в лес и какое-то время петляла между деревьями. Солнце почти село, и Омарейл вспомнила, как еще зимой – так недавно и так давно – они с Бурей и Дарритом пробирались через сумрачный заснеженный лес к заброшенному дворцу Елокаро.

Наконец извозчик остановил лошадь. Омарейл выглянула в окно, но увидела лишь высокий забор из бревен. Дверь открылась, первым вышел Даррит, он помог принцессе спуститься на пыльную дорогу. По широкой тропе они прошли вслед за встретившим их мужчиной и, войдя в калитку, оказались в просторном дворе, вымощенном камнем. Окруженный небольшими елочками, он вел их прямо к деревянному крыльцу огромного дома. Охватить взглядом весь коттедж Планты не представлялось возможным: постройка из темного дерева и камня была сложной, не поддающейся логике формы, хотя в отделке ее царили простота и лаконичность.

Гости поднялись к внушительного размера дверям, которые для них открыл провожатый, и вошли в просторный холл, от которого наверх вела широкая деревянная лестница с толстыми балясинами. По ней уже спускался хозяин дома. На Планте был атласный синий, расшитый золотой нитью то ли сюртук, то ли домашний халат, подпоясанный широким кушаком, мягкие брюки и бархатные туфли без задника.

– Приветствую вас, дорогие гости, в Кабаньем приюте, – Патер раскинул руки в приглашающем жесте.

Омарейл инстинктивно огляделась и заметила на бревенчатых стенах картины с лесными сюжетами, кабаньи головы и волчьи шкуры. Стараясь сдержать желание содрогнуться или скривить рот, она кивнула хозяину в знак приветствия.

– Очаровательный дом, господин Планта, – с вежливой улыбкой заявил Даррит. – Кажется весьма уютным.

– О да, – довольно ухмыльнулся тот в ответ, – и вы еще не видели и половину! Поверьте, дальше – только лучше. Но поднимайтесь же, почти вся компания уже собралась.

Они прошли в столовую. Там, в помещении с высокими окнами и бревенчатыми стенами, стоял огромный стол из толстых досок, скромно накрытый льняной скатертью. Однако сами угощения назвать скромными было нельзя: Омарейл уже кое-что понимала в кухне Ордора и могла сказать, что куропатки под клюквенным соусом, тыквенное пюре с лесными грибами и прочие яства предназначались не для простого люда.

Имена и должности гостей только подтвердили это предположение.

– Позвольте представить, – с апломбом произнес Планта, – господин Фонтен, Советник Короля по финансам.

Пожилой мужчина с короткой седой бородой чуть заметно кивнул.

– Барс Бранта, – продолжил хозяин, – придворный изобретатель, автор сложных механизмов.

– О! – воскликнула Омарейл, а затем, когда все взгляды устремились на нее, скованно продолжила: – Вы изобрели вентилятор.

А еще половину тренажеров в ее спортивном зале и рельсу, по которой приезжал поднос с едой из передней.

Бранта прижал ладонь к груди в знак сердечного приветствия и с польщенной улыбкой произнес: «Да пребудет с вами Солнце».

– С Толком вы уже знакомы.

Таммит кивнул вновь прибывшим, когда хозяин назвал его имя.

Затем Планта указал на мужчину с волосами цвета соломы – когда-то просто светлыми, а теперь разбавленными сединой. Его пышные усы были чуть темнее, с легкой рыжиной, кустистые брови нависали над яркими голубыми глазами.

– Его Высочество принц Алоис Бенедикт, – представление прозвучало с подчеркнутой теплотой, точно присутствие этого гостя особенно льстило Патеру Фортосдора.

Что, впрочем, неудивительно! Муж родной сестры Короля Эйгира. Отец принцессы Севастьяны. Дядя Омарейл.

Принц замахал руками:

– Иан, что за официоз! – воскликнул он неожиданно высоким для его внушительного телосложения голосом. – Мы же договорились, это дружеская встреча.

– Я и так нарушил все правила этикета, представив вас последним, – улыбнулся Планта почтительно.

– Это большая честь, Ваше Высочество, – произнес Даррит, поклонившись.

Наконец Планта представил их:

– Господин Норт Даррит и его сестра Мира Даррит. Гости с севера. Прошу, любезные, присаживайтесь.