Совершенный изьян

Теперь мёртвая девушка стояла рядом с Петром, ссутулив плечи, свесив вдоль туловища руки. Ветер шевелил её выцветшие волосы, на которые оседала тёмная снежная пыль. Из-за прожекторного фонаря над подъездом кончики волос поблёскивали, как оптоволокно. Петру почудилось, что она начала дышать — медленно, мерно, как механизм, закачивающий в окоченевшие лёгкие воздух, — но иллюзия быстро развеялась. Перед ним стояло мёртвое, насквозь промёрзшее тело, только глаза теперь были открыты и неподвижно смотрели куда-то вдаль, в темноту.

— Чё расселся! — проревел Вик.

Он сжимал в руках длинную чёрную палку.

Пётр заморгал и качнул головой.

— Сейчас…

Вик подчёркнуто медленно, выверяя каждый шаг, приближался к мёртвой девушке со спины, точно боялся, что она его услышит. Он выставил перед собой палку, целясь ей в затылок.

— Чего это? — прошептал Пётр.

Набегающий порывами ветер приносил пропитавшийся копотью снег из темноты, и казалось, что вокруг мёртвой девушки кружится на искусственном свету невесомый пепел.

— Отойди! — рявкнул Вик.

Пётр отступил.

Вик сдавил рукоятку палки и, шумно выдохнув, ткнул девушку в затылок. Она вскинула руки со скрюченными пальцами и упала на колени. Из глаз её брызнула кровь.

— Боже… — прошептал Пётр.

Кровь, густая, почти чёрная стекала у неё по щекам.

— Так… — Вик покрутил шайбу на рукоятке. — Слабовато. Надо ещё разок, — но не шевелился.

Девушка неожиданно плавно описала рукой в воздухе спираль — сотворила заклинание в лицо темноте, — застыла на секунду и резко вытянулась, поймав на лету снежинку.

— Да чего она делает? — проговорил Пётр. — Ты уверен, что она…

Вик снова ткнул девушку палкой в затылок. Она вздрогнула, в последний раз посмотрела мёртвыми глазами куда-то за край ночи и упала лицом на асфальт.

— Всё! — выдохнул Вик. — Надеюсь, что всё!

Он опустил палку и пнул растянувшееся на асфальте тело. Несколько секунд стоял, не двигаясь. Взглянул на Петра.

— Чего это за на хуй такое? — пробормотал Пётр. — Как это, блядь, вообще…

В воздухе разливался запах подгоревшего мяса.

— Я не знаю, — сказал Вик. — Это шунт. Это ёбаный шунт.

— Но как…

— Мешок! — крикнул Вик. — Сделай хоть чё-нибудь, а? Помоги!

Он развернул валяющийся рядом с телом пластиковый мешок. Заскрипела молния.

— Но как…

— Помогать будешь, твою мать!

Вик попытался в одиночку запихнуть в мешок тело, похожее теперь на разломанный, разодетый в грязную одежду манекен. Пётр стал помогать, но руки у него тряслись, и тело худенькой девушки показалось ему таким тяжёлым, словно было отлито из свинца.

— Ты как, нормально? — спросил Вик, застёгивая молнию.

Пётр кивнул.

— Я сам донесу. А ты палку возьми.

Вик сгорбился, закинул чёрный мешок себе на плечо и медленно, вразвалку, зашагал к фургону.

— Дверь мне откроешь! — прокряхтел он.

Пётр обогнал его — хотя даже ходить у него получалось с трудом, — и открыл задние двери фургона. Вик бросил в кузов мешок — к двум другим, точно таким же — и вытер рукавом подразумеваемый пот со лба.

— Палка! Палку хоть забери.

Пётр вернулся туда, где лежало тело. На льду темнело несколько пятен крови, а пепельный снег всё ещё искрил и кружился в воздухе, хотя свет от фонаря над подъездом уже тускнел — как будто кончался питающий его ток или же освещать теперь было нечего. Пётр не сразу нашёл палку, пото́м заметил её, наполовину в тени, шагнул, и что-то хрустнуло у него под башмаком. Наклонился. Под ногами лежал небольшой кристалл странной, неправильной формы, напоминающий кусок расплавленного стекла. Пётр подобрал его и спрятал в карман. Поднял палку.

Вик уже сидел за рулём и проверял запланированный маршрут, медленно водя над экраном испачканными кровью пальцами. Пётр уселся рядом, машинально схватил лежащие над бардачком сигареты, вытряхнул одну из пачки, но решил, что курить в его состоянии не стоит.

— Выпить есть? — Вик вытащил из кармана в двери замасленную тряпку и протёр пальцы. — Ты ж там ещё чёт приволок?

— Да, было немного.

Пётр достал из куртки старую помятую фляжку.

— Как и не пили ничего… — пробормотал Вик.

Он забрал у Петра флягу и сделал глубокий глоток. Лицо у него тут же перекосило, как от инсульта.

— Ох, и дерьмище! — процедил Вик и машинально вытер губы всё той же кровавой тряпкой, мазнув тёмным по бороде. Через секунду он опомнился и смачно сплюнул на пол фургона. — Неудивительно, что ты полуживой ходишь! Это ж ракетное топливо, блядь!

— Извини, двенадцатилетнего ви́ски нет.

Вик хмыкнул и резко, как если бы они выезжали на срочный вызов, воткнул передачу. Монотонный женский голос предложил активировать автопилот, и Вик раздражённо ударил по экрану на приборке ладонью — как будто дал пощёчину обнаглевшей зазнобе.

— Может, лучше и правда она сама… — начал Пётр.

— Не еби мозг, — сказал Вик.

Они тронулись, и фургон затрясло на рытвинах. Пётр прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Каждый удар сердца отдавался в висках.

1.2

Они выбрались из окраин и заехали внутрь четвёртого кольца, не говоря ни слова.

— Сходил бы ты к врачу, — сказал Вик, когда на улицах стали появляться первые огни.